Джон Рид. Кто лежит у кремлевской стены? Биография джона рида Начало репортёрской карьеры

П ервый американский город, в котором первые рабочие отказалась грузить военные припасы для колчаковской армии, был город Портленд на берегу Тихого океана. В этом-то городе, 22 октября 1887 г., родился Джон Рид.

Его отец был одним из крепких, прямодушных пионеров, каких Джек Лондон изображал в своих рассказах об американском Западе. Это был человек острого ума, ненавидевший лицемерие и притворство. Вместо того чтобы держать руку влиятельных и богатых людей, он выступал против них, и, когда тресты, точно гигантские спруты, захватили в свои лапы леса и другие природные богатства штата, он повёл с ними ожесточённую борьбу. Его преследовали, избивали, увольняли со службы. Но он ни разу не капитулировал перед врагами.

Таким образом, от своего отца Джон Рид получил хорошее наследство - кровь бойца, первоклассный ум, смелый и мужественный дух. Его блестящие дарования проявились рано, и по окончании средней школы он был послан учиться в знаменитейший университет Америки - Гарвардский. Сюда обычно посылали своих сынков нефтяные короли, угольные бароны и магнаты стали. Они отлично знали, что их сынки, проведя четыре года в занятиях спортом, в роскоши и в «бесстрастном изучения бесстрастной науки», вернутся с душою, абсолютно свободной от малейшего налёта радикализма. Таким именно способом в колледжах и университетах десятки тысяч американских юнцов превращаются в защитников существующего порядка - в белую гвардию реакции.

Джон Рид провёл четыре года в стенах Гарварда, где сделался благодаря своему личному обаянию и талантам всеобщим любимцем. Он ежедневно сталкивался о юными отпрысками богатых и привилегированных классов. Он слушал напыщенные лекции правоверных учителей социологии. Он слушал проповеди верховных жрецов капитализма - профессоров политической экономия. И кончил тем, что организовал Социалистический клуб в самом центре этой твердыни плутократии. Это был удар прямо в физиономию учёным невеждам. Его начальники утешали себя мыслью, что это просто мальчишеская блажь. «У него пройдёт этот радикализм, - говорили они, - как только он выйдет из ворот колледжа на широкую арену жизни».

Джон Рид кончил курс наук, получил учёную степень, вышел в широкий мир и в невероятно короткий срок покорил его. Покорил своей любовью к жизни, своим энтузиазмом и пером. Ещё в университете в роли редактора сатирического листка Lampoon («Насмешник») он уже показал себя мастером лёгкого и блестящего стиля. Теперь с его пера полились потоком стихотворения, рассказы, драмы. Издатели забрасывали его предложениями, иллюстрированные журналы начали платить ему чуть не баснословные суммы, крупные газеты заказывали ему обзоры важнейших событий иностранной жизни.

Так он стал странником больших дорог мира. Кто желал быть в курсе современной жизни, тому достаточно было следовать за Джоном Ридом, ибо всюду, где случалось что-нибудь значительное, он неизменно поспевал, как некий буревестник.

В Петерсоне стачка текстильных рабочих превратилась в революционную бурю - Джон Рид оказался в самой гуще.

В Колорадо рабы Рокфеллера выползли из своих окопов и отказались туда вернуться, несмотря на дубинки и винтовки вооружённой стражи, - и Джон Рид уже тут заодно с мятежниками.

В Мексике закабалённые крестьяне (пеоны) подняли знамя бунта и под начальством Виллы двинулись на Капитолий - и Джон Рид верхом на коне шёл рядом с ними.

Отчёт об этом последнем подвиге появился в журнале «Метрополитен», а позднее - в книге «Революционная Мексика». Рид в лирических тонах описал алые и пурпурные горы и обширные пустыни, «кругом защищённые исполинскими кактусами и испанскими иглами». Его пленили безбрежные равнины, но в ещё большей степени её обитатели, беспощадно эксплуатируемые помещиками и католической церковью. Он описывает, как они сгоняют свои стада с горных лугов, стремясь присоединиться к освободительным армиям, как они поют свои песни у лагерных костров по вечерам и, несмотря на голод и холод, в лохмотьях, босые, великолепно дерутся за землю и волю.

Грянула империалистическая война - и Джон Рид всюду, где грохочут пушки: во Франции, Германии, Италии, в Турции, на Балканах и даже здесь, в России. За свои разоблачения предательства царских чиновников и за собирание материалов, доказывающих их участие в организации еврейских погромов, он был арестован жандармами вместе с знаменитым художником Бордманом Робинсоном. Но, как и всегда, благодаря искусной интриге, счастливой случайности или остроумной проделке, он вырвался из их когтей и, смеясь, бросился в следующую авантюру.

Опасность никогда не могла его удержать. Она была его родной стихией. Он всегда пробирался в запретные зоны, на передовые линии окопов.

Как живо воскресает в моей памяти моя поездка с Джоном Ридом и Борисом Рейнштейном на Рижский фронт в сентябре 1917 г.! Наш автомобиль направлялся к югу, в сторону Вендена, когда германская артиллерия стала засыпать гранатами деревушку на восточной стороне. И эта деревушка вдруг стала для Джона Рида самым интересным местом в мире! Он настоял на том, чтобы мы поехали туда. Мы осторожно ползли вперёд, как вдруг позади нас разорвался огромный снаряд, и участок дороги, который мы только что проехали, взлетел на воздух чёрным фонтаном дыма и пыли.

Мы в испуге судорожно ухватились друг за друга, но спустя минуту Джон Рид уже сиял восторгом. По-видимому, какая-то внутренняя потребность его натуры была удовлетворена.

Так странствовал он по всему миру, по всем странам, по всем фронтам, переходя от одного необычайного приключения к другому. Но он был не просто авантюрист, путешественник-журналист, зритель со стороны, спокойно наблюдающий муки людей. Напротив, их страдания были его страданиями. Весь этот хаос, грязь, муки и кровопролития оскорбляли его чувство справедливости и приличия. Он настойчиво стремился добраться до корней всех этих зол, чтобы затем вырвать их с корнем.

И вот он вернулся из своих странствий в Нью-Йорк, но не на отдых, а для новой работы и агитации.

Вернувшись из Мексики, он объявил: «Да, в Мексике мятеж и хаос, но ответственность за всё это падает не на безземельных пеонов, а на тех, кто сеет смуту, посылая золото и оружие, т.е. на соперничающие друг с другом американские и английские нефтяные компании».

Из Петерсона он возвратился за тем, чтобы организовать в огромнейшем зале Нью-Йорка, в Madison Square Gardens, грандиозное драматическое представление, названное «Битва петерсонского пролетариата с капиталом».

Из Колорадо он вернулся о повествованием о расправе в Лудло, отчасти затмившем своими ужасами ленский расстрел в Сибири. Он рассказал, как шахтёров выбрасывали из их домов, как они жили в палатках, как эти палатки были облиты керосином и подожжены, как бегущих рабочих расстреливали солдаты - и как погибло в пламени два десятка женщин и детей. Обращаясь к Рокфеллеру - королю миллионеров, он сказал: «Это ваши шахты, это ваши наёмные бандиты и солдаты. Вы убийцы!».

И с поля сражений он вернулся не с пустой болтовней о жестокостях той или другой воюющей стороны, но с проклятиями самой войне как одному сплошному зверству, как кровавой бане, организованной враждующими между собою империализмами. В «Либерейторе» («Освободитель»), радикальном революционном журнале, в который он безвозмездно отдавал лучшие свои писания, он напечатал яростную антимилитаристскую статью под лозунгом «Добудь смирительную рубашку для своего солдата-сына». Вместе с другими редакторами он был привлечён к нью-йоркскому суду за государственную измену. Прокурор всеми силами старался добиться обвинительного приговора от патриотически настроенных присяжных; он дошёл даже до того, что поместил близ здания суда оркестр, игравший национальные гимны во всё время судоговорения! Но Рид и его товарищи твёрдо отстаивали свои убеждения. Когда Рид мужественно заявил, что он считает своим долгом бороться за социальную революцию под революционным знаменем, прокурор задал ему вопрос:

«Но в нынешней войне вы воевали бы под американским флагом?»

«Почему же нет?»

В ответ на это Рид произнёс страстную речь, в которой обрисовал ужасы, свидетелем коих он был на поле сражения. Описание получилось настолько живое и сильное, что даже некоторые из предубеждённых мелкобуржуазных присяжных расчувствовались до слёз и редакторов оправдали.

Как раз в момент вступления Америки в войну случилось так, что Рид подвергся операции, в результате которой лишился одной из почек. Врачи объявили его негодным для военной службы.

«Потеря почки может освободить меня от службы войне между двумя народами, - объявил он, - но она не освобождает меня от службы войне между классами».

Летом 1917 г. Джон Рид поспешил в Россию, где в первых революционных стычках распознал приближение великой классовой войны.

Быстро проанализировав ситуацию, он понял, что завоевание власти пролетариатом логично и неизбежно. Но его волнуют промедления и отсрочки. Каждое утро он просыпался и с чувством, похожим на раздражение, убеждался, что революция ещё не началась. Наконец, Смольный подал сигнал и массы двинулись в революционную борьбу. Вполне естественно, что и Джон Рид пошёл вперёд вместе с ними. Он был вездесущ: при роспуске предпарламента, при постройке баррикад, при овациях Ленину и Зиновьеву, когда те вышли из подполья, при падении Зимнего дворца…

Но обо всём этом он рассказал в своей книге.

Он собирал материал повсюду, переходя о места на место. Он собрал полные комплекты «Правды», «Известий», всех прокламаций, брошюр, плакатов и афиш. К плакатам он питал особенную страсть. Каждый раз, когда появлялся новый плакат, он не задумывался сорвать его со стены, если он не мог добыть его иным способом.

В те дни плакаты печатались в таком множестве и с такой быстротой, что трудно было найти для них место на заборах. Кадетские, социал-революционные, меньшевистские, левоэсеровские и большевистские плакаты наклеивались один на другой такими густыми слоями, что однажды Рид отодрал пласт в шестнадцать плакатов один под другим. Ворвавшись в мою комнату и размахивая огромной бумажной плитой, он воскликнул: «Смотри! Одним махом я сцапал всю революцию и контрреволюцию!»

Так, разными способами он собрал великолепную коллекцию материалов. Она была так хороша, что когда после 1918 г. он прибыл в гавань Нью-Йорка, то агенты американского генерального атторнея (министр юстиции) отняли их у него. Ему удалось, однако, вновь завладеть ими и спрятать в нью-йоркской комнатушке, где среди грохота подземных и надземных поездов, пробегавших над его головой и под ногами, он на своей машинке написал «Десять дней, которые потрясли мир».

Разумеется, американским фашистам нежелательно было, чтобы эта книга дошла до публики. Шесть раз врывались они в контору издательства, пытаясь украсть рукопись. На своей фотографии Джон Рид надписал: «Моему издателю Горацию Ливерайту, едва не разорившемуся при печатании этой книги».

Эта книга не была единственным плодом его литературной деятельности, связанной с его пропагандой правды о России. Разумеется, буржуазия знать не хотела этой правды. Ненавидя русскую революцию и страшась её, буржуазия пыталась утопить её в потоке лжи. Бесконечные потоки грязной клеветы изливались с политических трибун, с экранов кинематографа, со столбцов газет и журналов. Журналы, некогда выпрашивавшие у Рида статьи, теперь не печатали ни одной строчки, написанной им. Но они не были в состоянии зажать ему рот. Он говорил на многолюдных массовых митингах.

Он создал свой собственный журнал. Он сделался редактором лево-социалистического журнала «Революционный век», а затем и «Коммуниста». Он писал статью за статьёй для «Либерейтора». Он разъезжал по Америке, участвуя в конференциях, начиняя фактами всех окружающих, заражая энтузиазмом и революционным пылом, наконец, он организовал в центре американского капитализма Коммунистическую рабочую партию - совершенно так, как за десять лет до того он организовал Социалистический клуб в сердце Гарвардского университета.

«Мудрецы» по обыкновению промахнулись. Радикализм Джона Рида оказался чем угодно, только не «преходящей блажью». Вопреки пророчествам соприкосновение с внешним миром отнюдь не исцелило Рида. Оно только усилило и укрепило его радикализм. Как глубок и крепок был теперь этот радикализм, буржуазия могла убедиться из чтения «Голоса труда», нового коммунистического органа, редактором которого был Рид. Американская буржуазия теперь поняла, что в её отечестве появился, наконец, подлинный революционер. Теперь одно это слово «революционер» повергает её в трепет! Правда, в отдалённом прошлом в Америке были революционеры, и даже сейчас там существуют общества, пользующиеся высоким почётом и уважением, вроде «Дщерей американской революции» и «Сынов американской революции». Этим реакционная буржуазия платит дань памяти революции 1776 г.. Но те революционеры давно отошли в иной мир. А Джон Рид был живой революционер, необычайно живой, он был вызов, он был бич для буржуазии!

Ей оставалось теперь только одно - держать Рида под замком. И вот его арестовывают - не раз и не дважды, но двадцать раз. В Филадельфии полиция заперла зал собрания, не дав ему говорить. Но он влез на ящик из-под мыла и с этой кафедры обратился к огромной толпе, запрудившей улицу. Митинг имел такой успех, и так много в нём было сочувствующих, что когда Рида арестовали за «нарушение порядка», то нельзя было добиться от присяжных обвинительного приговора. Ни один американский город не чувствует себя спокойным, пока не арестовывает Джона Рида, хотя бы один раз. Но ему постоянно удаётся освободиться на поруки или добиться отсрочки суда, и он тотчас же спешит дать бой на какой-нибудь новой арене.

У западной буржуазии вошло в привычку приписывать все свои бедствия и неудачи российской революции. Одно из самых злостных преступлений этой революции заключалось в том, что она превратила этого даровитого молодого американца в пламенного фанатика революции. Так думает буржуазия. В действительности это не совсем так.

Не Россия превратила Джона Рида в революционера. Революционная американская кровь текла в его жилах со дня рождения. Да, хотя американцы постоянно изображаются тучной, самодовольной и реакционной нацией, но в жилах их всё же текут возмущение и бунт. Вспомните о великих мятежниках прошлого - о Томасе, Пэне, об Уолте Уитмэне, о Джоне Брауне и Парсонсе. А нынешние товарищи и соратники Джона Рида - Биль Гэйвуд, Роберт Майнор, Рутенберг и Фостер! Вспомните промышленные кровавые конфликты в Гомстеде, Пульмане в Лоренсе и борьбу Индустриальных рабочих мира (I.W.W.). Все они - и эти лидеры и эти массы - чисто американского происхождения. И хотя это в настоящее время не совсем очевидно, но в крови американцев есть густая примесь бунтарства.

Следовательно, нельзя сказать, что Россия превратила Джона Рида в революционера. Но она сделала из него научно мыслящего и последовательного революционера. Это её великая заслуга. Она заставила его завалить свой письменный стол книгами Маркса, Энгельса и Ленина. Она дала ему понимание исторического процесса и хода событий. Она заставила его заменить свои несколько туманные гуманитарные взгляды жёсткими, грубыми фактами экономики. И она побудила его стать учителем американского рабочего движения и попытаться подвести под него тот же научный фундамент, который он подвёл под свои собственные убеждения.

«Но не в политике твоя сила, Джон!» - говаривали, бывало, Риду его друзья. «Ты художник, а не пропагандист. Ты должен отдать свои таланты творческой литературной работе!» Он часто испытывал правду этих слов, ибо в голове его постоянно зарождались новые стихи, романы и драмы, они постоянно искали себе выражения, стремились облечься в определённые формы. И когда друзья настаивали, чтобы он отложил в сторону революционную пропаганду и сел бы за письменный стол, то он отвечал на это с улыбкой: «Хорошо, я сейчас это сделаю».

Но он ни на минуту не прекращал своей революционной деятельности. Он просто не мог этого сделать! Русская революция захватила его целиком и безраздельно. Она сделала его своим адептом, заставила его подчинить свои колеблющиеся анархические настроения строгой дисциплине коммунизма; она послала его, как некоего пророка с пылающим факелом, в города Америки; она вызвала его в Москву в 1919 г. работать в Коммунистическом Интернационале над делом слияния двух коммунистических партий США.

Вооружившись новыми фактами революционной теории, он вновь пустился в подпольное путешествие в Нью-Йорк. Выданный матросом и снятый с корабля, он брошен был в одиночку финляндской тюрьмы. Оттуда он снова вернулся в Россию, писал в «Коммунистическом интернационале», собирал материалы для новой книги, был делегатом на съезд народов Востока в Баку. Заболев тифом (заразившись им, вероятно, на Кавказе) и истощённый чрезмерной работой, он не устоял против болезни и в воскресенье, 17 октября 1920 г., скончался.

Подобно Джону Риду были и другие бойцы, сражавшееся с контрреволюционным фронтом в Америке и Европе так же доблестно, как Красная Армия боролась с контрреволюцией в СССР. Иные пали жертвой погромов, другие навек умолкли в тюрьмах. Один погиб в Белом море во время шторма на обратном пути во Францию. Другой разбился насмерть, упав в Сан-Франциско с аэроплана, с которого он разбрасывал прокламации с протестом против интервенции. Как ни яростен был натиск империализма на революцию, он мог быть ещё свирепее, если бы не эти бойцы. Кое-что и они сделали для того, чтобы сдержать напор контрреволюции. Не только русские, украинцы, татары и кавказцы помогли русской революции, но, хотя и в меньшей степени, и французы, немцы, англичане и американцы. Среди этих «нерусских фигур» фигура Джона Рида стоит на первом плане, ибо это был человек исключительных дарований, сражённый в полном расцвете своих сил…

Когда из Гельсингфорса и Ревеля пришло известие о его смерти, мы были убеждены, что это просто очередная ложь, из тех, что ежедневно фабрикуются на контрреволюционных фабриках лжи. Но когда Луиза Брайянт подтвердила эту потрясающую весть, то, как это нам ни было больно, пришлось расстаться с надеждой на её опровержение.

Хотя Джон Рид умер изгнанником и над его головой в это время висел приговор к пятилетнему тюремному заключению, но даже буржуазная пресса воздала ему должное как художнику и человеку. Сердца буржуа почувствовали великое облегчение: не было больше Джона Рида, который так умел разоблачать их лживость и лицемерие, так беспощадно бичевал их своим пером!

Радикальный мир Америки понёс невознаградимую утрату. Товарищам, живущим вне Америки, очень трудно измерить чувство утраты, вызванное его смертью. Русские считают вполне естественным, чем-то само собою разумеющимся, что человек должен умереть за свои убеждения. В этой области не полагается никаких сантиментов. Здесь, в Советской России, тысячи и десятки тысяч погибли за социализм. Но в Америке сравнительно мало было принесено таких жертв. Если угодно, Джон Рид был первым мучеником коммунистической революции, предтечею грядущих тысяч. Внезапный конец его поистине метеороподобной жизни в далёкой блокируемой России явился для американских коммунистов страшным ударом.

Одно только утешение осталось его старым друзьям и товарищам: оно заключается в том факте, что Джон Рид лежит в единственном во всём мире месте, где ему хотелось лежать, - на площади у Кремлёвской стены.

Здесь над его могилой был воздвигнут памятник, отвечающий его характеру, в виде необтёсанной гранитной глыбы, на которой высечены слова:

«Джон Рид, делегат III интернационала, 1920».

Перевод с английского С.Г.Займовского

План
Введение
1 Биография
1.1 Детство. Учёба в колледже и университете
1.2 Начало репортёрской карьеры
1.3 Военный корреспондент
1.4 Революция в России

2 Адреса в Петрограде
3 Адреса в Москве
4 Семья
5 Произведения
6 Экранизации и инсценировки
Список литературы

Введение

Джон Сайлас Рид (англ. John Silas Reed; 22 октября 1887 Портленд, США - 19 октября 1920, Москва, РСФСР) - американский журналист, коммунист, автор знаменитой книги «Десять дней, которые потрясли мир» (1919).

1. Биография

1.1. Детство. Учёба в колледже и университете

Джон Рид родился 22 октября 1887 года в особняке его бабушки по материнской линии в Портленде, штат Орегон. Его мать, Маргарет Грин Рид, была дочерью богатого Портлендского предпринимателя, который разбогател, обладая следующими предприятиями: первым газовым заводом в Орегоне, первым на западном побережье заводом по производству чугуна и гидротехническими сооружениями Портленда. Его отец, Чарльз Джером Рид, был торговым представителем крупной компании по производству сельскохозяйственной техники. Его отец довольно быстро завоевал признание в деловых кругах Портленда. Родители Джона поженились в 1886 году.

Детство Джона прошло в окружении сестёр и прислуги, а все его приятели и друзья, были отпрысками высшего класса. Брат Джона, Гарри был на 2 года его младше. Джек и его брат, были отправлены в только что основанную Портлендскую Академию, частную школу. Джон был достаточно талантлив и умён, чтобы сдавать экзамены по читавшимся там предметам, но ему было скучно и неинтересно учиться на хорошие отметки, так как он считал, что преподавание в школе сухое и скучное. В сентябре 1904 года, Джон был отправлен в Morristown School, в Нью-Джерси для того чтобы он подготовился к поступлению в колледж, так как его отец, который никогда не ходил в университет, хотел чтобы его сыновья учились в Гарварде.

Первая попытка Джона поступить в университет провалилась, но поступил со второй, и уже осенью 1906 года он начал своё обучение в Гарварде. Высокий, красивый, весёлый, Джон принимал участие практически во все студенческих мероприятиях. Он был членом команды чирлидеров, членом команды пловцов и участвовал в заседаниях Драматического клуба. Он был членом редколлегии студенческого журнала Lampoon и Harvard Monthly , а также был президентом студенческого хора Гарварда. Джон не был членом университетской команды по футболу, но преуспел в менее престижных видах спорта, таких как плавание и водное поло.

Рид также принимал участие в собраниях Клуба Социалистов, где президентом был его друг Уолтер Липпман. Несмотря на то, что Рид так и не стал членом этого клуба, эти собрания оказали определённое влияние на его взгляды. Клуб был абсолютно легален, и постоянно критиковал руководство университета за то что те не платили всем работникам университета прожиточный минимум и ходатайствовали за создание курса о социализме.

Рид окончил Гарвард в 1910 году и тем же летом отправился в путешествие. В ходе своего путешествия он посетил Англию, Францию и Испанию.

1.2. Начало репортёрской карьеры

Джон Рид хотел стать журналистом, и решил, что самое подходящее место для репортёрской карьеры - это Нью-Йорк, где были сконцентрированы все важнейшие издания того времени. Благодаря университетскому знакомству с журналистом Линкольном Стеффенсом, который занимался журналистскими разоблачениямии который высоко ценил Джона за его ум и талант, сделать первый шаг было проще. Стеффенс помог Риду занять не самый значительный пост в журнале American Magazine - в обязанности Джона входили чтение рукописей, корректура, а затем и редакторская работа. Чтобы заработать больше, Джон занял пост управляющего в недавно открытом, ежеквартальном журнале Landscape Architecture .

Джон поселился в Гринвич Вилледж, только что появившемся и бурно развивавшемся районе художников и поэтов. Джон Рид полюбил Нью-Йорк, постоянно исследовал его и писал стихи о нём. Журналы, в которых он работал, исправно платили ему, но это были заработки "свободного художника", а Джон хотел добиться некоторой стабильности. В течение полугода, Джон пытался опубликовать свои рассказы и эссе о полугодовом пребывании в Европе, везде получая отказ. И всё-таки он добился успеха - газета Saturday Evening Post согласилась напечатать его произведения. В течение того же года, Рида напечатали в журналах Collier"s , The Forum , и The Century Magazine . Один из его стихов был положен на музыку композитором Артуром Футом,а журнал The American предложил ему место в штате и начал печатать его. Карьера Джона Рида шла в гору.

Его заинтересованность в социальных проблемах была вызвана знакомством со Стеффенсом и Идой Тарбелл. Но достаточно быстро Джон занял гораздо более радикальную позицию, чем та, которой придерживались они. В 1913 году, Джон стал сотрудникам журнала The Masses , где главным редактором был Макс Истмен, а ему помогала его сестра Кристал. В этом издании Джон опубликовал более 50 статей и обзоров.

Одной из основных тем, интересовавших его, была революция. Впервые был арестован в 26 лет, когда принимал участие в рабочей забастовке в Паттерсоне. Жестокое подавление выступлений рабочих, а также последовавший за этим краткосрочный арест, сделали взгляды Рида ещё более радикальными. В это время Джон сближается с синдикалистским профсоюзом "Индустриальные рабочие мира".. Джон выразил свою позицию и мнение о произошедшем в статье "Война в Паттерсоне", которая была опубликована в июне.

Осенью 1913 года, Джон был направлен журналом Metropolitan Magazine в Мексику чтобы подготовить репортаж о Мексиканской революции . Джон находился в лагере Панчо Вильи в течении четырёх месяцев, и вместе с Вильей был представителем Конституционных сил после их победы над Федеральными войсками под Торреоном. Эта победа открыла путь к Мехико. За эти 4 месяца Рид опубликовал серию репортажей о Мексиканской революции, которые создали ему репутацию военного журналиста. Джон Рид глубоко сочувствовал тяжёлому положению повстанцев и был категорически против американской интервенции (которая началась вскоре после того как он покинул Мексику). Джон горячо поддерживал Вилью,а Венустиано Карранса был ему безразличен. Позже эти месиканские репортажи были переизданы в книге, которую назвали "Восставшая Мексика" , которая увидела свет в 1914 году.

30 апреля 1914 года Джон прибыл в Колорадо, туда, где недавно произошла бойня в Ладлоу. Там он пробыл чуть больше недели, исследуя произошедшее, выступая на митингах от имени шахтёров, пишет яркие статью "Колорадская война" и пришёл к убеждению, что классовый конфликт в обществе, куда серьёзнее чем ему казалось ему раньше. Лето 1914 года Джон провёл в Провинстауне, штат Массачусетс, вместе с Мэйбл Додж и её сыном, где они вместе подготовили к изданию "Восставшую Мексику", а также провели интервью с президентом Вильсоном на тему Мексиканской революции.

1.3. Военный корреспондент

Практически сразу же после начала Первой мировой войны, Джон Рид, в качестве репортера Metropolitan отправляется в нейтральную(в тот момент) Италию. Рид встретился со своей любовницей, Мейбл Додж, и вместе они отправились в Париж. Рид полагал, что война - это лишь новый виток торговой борьбы между империалистами. Джон не сочувствовал никому из участников войны. В не подписанной статье "Война торговцев", которая была опубликована в сентябре 1914 года в The Masses, Джон писал:

"Настоящая война, для которой эта вспышка смерти и разрушений - всего лишь инцидент, началась давно. Война шла десятки лет, но мы не замечали сражений этой войны. Это война торговцев".

"Что делает демократия в союзе с царём Николаем? Разве был либерализм в разгоне демонстрации Гапона, в одесских погромах?...

"Мы, социалисты, должны надеяться, нет - верить, что из-за этих ужасных кровопролитий и страшных разрушений, произойдут глобальные социальные изменения, и мы ещё на шаг приблизимся к нашей мечте - Миру среди Людей"

"Это не Наша война. "

Джон Рид, 1917 год

Во Франции Джон Рид пребывал в апатии из-за цензуры введённой на время войны, а также из-за того, что ему было очень сложно попасть на фронт. Рид и Мейбл отправились в Лондон, откуда Мейбл отправляется в Нью-Йорк, чтобы оттуда помогать Джону. Остаток 1914 года Джон провёл в ссылке вместе с лидером мексиканской революции - Панчо Вилья, где и написал свою книгу «Восставшая Мексика».

1.4. Революция в России

Во время Первой мировой войны работал корреспондентом в Европе. В августе 1917 года прибыл в Петроград, где принял участие в штурме Зимнего дворца в октябре 1917 года. Позднее он написал книгу об этих событиях в России - «Десять дней, которые потрясли мир», о которой В. И. Ленин отозвался следующим образом:

Прочитав с громаднейшим интересом и неослабевающим вниманием книгу Джона Рида: «Десять дней, которые потрясли весь мир», я от всей души рекомендую это сочинение рабочим всех стран. Эту книгу я желал бы видеть распространённой в миллионах экземпляров и перевёденной на все языки, так как она даёт правдивое и необыкновенно живо написанное изложение событий, столь важных для понимания того, что такое пролетарская революция, что такое диктатура пролетариата.

Стал одним из основателей Компартии США; в качестве её представителя участвовал в I конгрессе Коминтерна в 1919 году.

Умер в Москве от тифа. Похоронен на Красной площади у Кремлёвской стены.

Именем Джона Рида названа одна из улиц в Серпухове, в Астрахани, а также улица в Невском районе Санкт-Петербурга.

Адреса в Петрограде1917-1918 - Троицкая улица, 23, кв. 36. Адреса в Москве

· Гагаринский переулок, 11 (бывший дом архитектора Н. Г. Фалеева).

В 1917 г. женился на Луизе Брайант. Детей в браке не было. Луиза присутствовала при похоронах Джона Рида в Москве. В 1924 г. Луиза вышла замуж за известного антикоммуниста У. Буллита - общественность шокировала не столько резкая перемена её взглядов, сколько то, что её дочь родилась всего через 3 месяца после этого брака.

Джон Сайлас Рид (John Silas Reed), журналист и автор книги "Десять дней, которые потрясли мир". Именно его версии октябрьских событий дал высочайшую оценку: "От всей души рекомендую это сочинение рабочим всех стран". Владимир Ильич хотел, чтобы книгу перевели на все языки и издали миллионными тиражами. с такой оценкой согласен не был, поскольку Джон Рид , в отличие от , упоминает часто. Но и расстрелять книгу, получившую благословление самого Ильича, не решился, ее лишь отправили в ссылку, упрятав в самый дальний угол — Туруханский край — библиотечного шкафа. Поэтому прочесть ее было тогда не просто.

Похоронен американец у Кремлевской стены. На памятной доске его имя стоит рядом с именем Инессы Арманд (оба умерли в 1920-м), к которой был столь неравнодушен Ленин.

И этот факт говорит о том, что старая большевистская гвардия считала Рида своим. В советские времена озвучивать что-то иное, кроме того, что он был убежденным социалистом и интернационалистом (Рид входил в исполком Коминтерна), запрещалось, но позже появилась дополнительная информация. И это хорошо, всегда полезно знать чуть больше канонических текстов.

Джон Рид из богатой семьи, учился в Гарварде и уже тогда участвовал (вполне легально) в работе клуба социалистов. А позже, начав журналистскую карьеру, работал в очень разных по своей ориентации изданиях. В советские времена делали упор на газетах и журналах левого толка, старательно подчеркивая, как шаг за шагом Джон Рид шел к правильному пониманию . Хотя на самом деле он плодотворно сотрудничал и с правыми. Например, с журналом Metropolitan, который принадлежал партнеру известного магната Моргана. Эту всеядность Рида объясняли обычно так: с правыми он сотрудничал ради заработка, а с левыми для души.

Да и писал Джон Рид не только о политике, хотя его действительно тянуло к социалистам. Поэтому и арестовали в первый раз во время известной забастовки в американском Паттерсоне.

Но не меньше его тянуло к сенсациям, разоблачениям и вообще к тем местам, где горячо.

Так он и оказался в гуще мексиканской революции, после чего появилась первая книга, принесшая ему известность, "Восставшая Мексика", где Рид с симпатией написал о тамошнем бунтаре Панчо Вилья. Однако отправился он в Мексику не столько из идеологических соображений (Панчо Вилья совсем не социалист), сколько потому, что там было горячо. Помните: "Ты как тут оказался? - Стреляли". Вот и Рида всегда тянуло туда, где стреляли. К тому же репортажи из горячих точек всегда востребованы. По той же причине Джон Рид оказался позже в Европе на .

Здесь и стоит вспомнить о неканонической версии. По мнению американского экономиста и историка Энтони Саттона, Рид был двойным агентом Кремля и Уолл-стрита либо посредником между ними. На первый взгляд версия экзотическая. А один из критиков даже назвал доктора наук и профессора дурачком. И так, конечно, бывает. Однако автор приводит немало материалов из американских архивов и нигде еще не встречал доказательств, что эти материалы - фальшивки. О выводах исследователя спорят, а вот саму доказательную базу не трогают. А выводы… выводы каждый может сделать самостоятельно. Следовательно, и версия Саттона имеет право на жизнь.

Судя по данным Саттона, тесная связь Рида с крупным американским капиталом и Белым домом завязалась еще во времена мексиканской революции.

Уже на следующий день (какая удивительная быстрота) Сэндс — не последнее лицо в американском банковском мире — пишет срочный запрос Фрэнку Полку, исполнявшему в тот момент обязанности госсекретаря США, где заявляет, что журналист готов предложить правительству любую информацию о России.

Сэндс также сообщает, что собирался лично подредактировать меморандум, написанный Ридом, но в силу обстоятельств не сумел этого сделать. А в конце следующий комментарий: "Я думаю, что лучшей политикой было бы… использовать таких людей при выработке нашей политики … Он не вполне уравновешенный человек, но… восприимчив к осторожному руководству и вполне может быть полезен". И в этом случае все закончилось для Джона Рида наилучшим образом.

Следующий документ повествует уже об аресте Рида в Або (Финляндия), где его задержали сразу с американским, английским и германским паспортами. К тому же журналист нелегально вез с собой приличную сумму денег, бриллианты, советскую и кинопленку. И вновь вмешались все те же действующие лица: господин Сэндс, журнал Metropolitan и госдепартамент США.

социалистическими революционерами ".

По мнению исследователя, это не так. Американские монополисты могли согласиться и на централизованную , и на централизованную , но никак не на децентрализованную свободную Россию. Энтони Саттон убежден, что децентрализация и демократия в России экономическим интересам американских монополий не отвечали. Они предвидели неэффективность плановой социалистической системы экономики, а потому рассчитывали, что смогут договориться с большевиками и постепенно подчинить себе весь российский рынок.

Конечно, это не являлось официальной позицией США, но кто и когда мешал американским магнатам поиграть в солдатиков или в мировую политику?

Что же касается Джона Рида, то книга Саттона поднимает вопрос, на который еще только предстоит ответить. Кто же на самом деле лежит у Кремлевской стены: агент Коминтерна, агент Моргана, двойной агент? Или журналиста просто использовали втемную?

Джон Сайлас Рид (англ. John Silas Reed; 22 октября 1887 года, Портленд, США - 19 октября 1920 года, Москва) - американский журналист, социалист, автор знаменитой книги «Десять дней, которые потрясли мир» (1919).

Биография

Детство. Учёба в колледже и университете

Джон Рид родился 22 октября 1887 года в особняке его бабушки по материнской линии в Портленде, штат Орегон. Его мать, Маргарет Грин Рид, была дочерью богатого портлендского предпринимателя, который разбогател, обладая следующими предприятиями: первым газовым заводом в Орегоне, первым на западном побережье заводом по производству чугуна и гидротехническими сооружениями Портленда. Его отец, Чарльз Джером Рид, был торговым представителем крупной компании по производству сельскохозяйственной техники. Его отец довольно быстро завоевал признание в деловых кругах Портленда. Родители Джона поженились в 1886 году.

Детство Джона прошло в окружении сестёр и прислуги, а все его приятели и друзья были отпрысками высшего класса. Брат Джона, Гарри был на 2 года его младше. Джон и его брат были отправлены в только что основанную Портлендскую Академию, частную школу. Джон был достаточно талантлив и умён, чтобы сдавать экзамены по читавшимся там предметам, но ему было скучно и неинтересно учиться на хорошие отметки, так как он считал, что преподавание в школе сухое и скучное. В сентябре 1904 года, Джон был отправлен в Morristown School, в Нью-Джерси, для того чтобы он подготовился к поступлению в колледж, так как его отец, который никогда не ходил в университет, хотел чтобы его сыновья учились в Гарварде.

Первая попытка Джона поступить в университет провалилась, но поступил со второй, и уже осенью 1906 года он начал своё обучение в Гарварде. Высокий, красивый, весёлый, Джон принимал участие практически во всех студенческих мероприятиях. Он был членом команды чирлидеров, членом команды пловцов и участвовал в заседаниях Драматического клуба. Он был членом редколлегии студенческого журнала Lampoon и Harvard Monthly, а также был президентом студенческого хора Гарварда. Джон не был членом университетской команды по футболу, но преуспел в менее престижных видах спорта, таких как плавание и водное поло.

Рид также принимал участие в собраниях Клуба Социалистов, где президентом был его друг Уолтер Липпман. Несмотря на то, что Рид так и не стал членом этого клуба, эти собрания оказали определённое влияние на его взгляды. Клуб был абсолютно легален, и постоянно критиковал руководство университета за то, что оно не платило всем работникам университета прожиточный минимум, и ходатайствовали о создании курса о социализме.

Рид окончил Гарвард в 1910 году и тем же летом отправился в путешествие. В ходе своего путешествия он посетил Англию, Францию и Испанию.

Начало репортёрской карьеры

Джон Рид хотел стать журналистом, и решил, что самое подходящее место для репортёрской карьеры - это Нью-Йорк, где были сконцентрированы все важнейшие издания того времени. Благодаря университетскому знакомству с журналистом Линкольном Стеффенсом, который занимался журналистскими разоблачениями и который высоко ценил Джона за его ум и талант, сделать первый шаг было проще. Стеффенс помог Риду занять не самый значительный пост в журнале American Magazine - в обязанности Джона входили чтение рукописей, корректура, а затем и редакторская работа. Чтобы заработать больше, Джон занял пост управляющего в недавно открытом, ежеквартальном журнале Landscape Architecture.

Джон поселился в Гринич-Виллидж, бурно развивавшемся районе художников и поэтов. Джон Рид полюбил Нью-Йорк, постоянно исследовал его и писал стихи о нём. Журналы, в которых он работал, исправно платили ему, но это были заработки «свободного художника», а Джон хотел добиться некоторой стабильности. В течение полугода, Джон пытался опубликовать свои рассказы и эссе о полугодовом пребывании в Европе, везде получая отказ. И всё-таки он добился успеха - газета Saturday Evening Post согласилась напечатать его произведения. В течение того же года, Рида напечатали в журналах Collier’s, The Forum, и The Century Magazine. Один из его стихов был положен на музыку композитором Артуром Футом, а журнал The American предложил ему место в штате и начал печатать его. Карьера Джона Рида шла в гору.

Имя Джона Рида, известного американского журналиста, написавшего книгу «10 дней, которые потрясли мир» о событиях Октября года, в советские времена знали почти все. Вездесущий репортер из далекой страны стал в России настоящим героем: непревзойденным летописцем революции, пламенным коммунистом и незаурядным человеком. Его биография даже вышла в серии «Жизнь замечательных людей», что было в ту пору немалой честью. Умерший в октябре 1920 года от сыпного тифа, молодой американец был похоронен у Кремлевской стены, где в то время хоронили героев революции. Его короткая, как вспышка, жизнь оставила яркий след и множество вопросов, на которые историки до сих пор не могут однозначно ответить.

Всего лишь неполных 33 года прожил Джон Рид, но его короткий и блистательный жизненный путь стал легендой, тайну которой пытались разгадать многие. Его произведения «Восставшая Мексика» и особенно «Десять дней, которые потрясли мир» в свое время были широко известны. Но каким человеком был их автор? «Почему случилось так, что мальчик, родившийся в богатой и привилегированной семье, отвернулся от материальных благ, которыми мог бы наслаждаться, и в столь полной мере стал жить жизнью угнетенных? Каким образом из окруженного чрезмерной заботой ребенка, хилого телом и слабого духом, вырос человек, смело скакавший под градом пуль и не боявшийся тюрем, куда попадал не раз за свою полную приключений жизнь? Каким образом мальчик, среди предков которого числились в основном прожженные бизнесмены… стал одним из самых выдающихся литературных талантов своего времени?» — писала в своих мемуарах соотечественница Рида Тамара Хови.

Джон Рид родился 22 октября 1887 года в американском городе Портленд на берегу Тихого океана, в семье богатого бизнесмена. Его отец был из той породы людей, которых Джек Лондон изображал в своих рассказах об американском Западе. Именно от своего отца Джон Рид унаследовал острый ум и смелый, мужественный дух.

Его блестящие дарования проявились рано, и по окончании школы он был отправлен учиться в самый знаменитый университет Америки — Гарвардский, где обучались дети только из самых богатых и привилегированных слоев общества. В стенах престижного Гарварда Джон Рид провел четыре года, умудрившись организовать среди студентов — отпрысков нуворишей и богачей — социалистический клуб! Когда об этом стало известно, наставники Д. Рида утешали себя мыслью, что социалистический клуб — не более чем простая мальчишеская блажь. «У него пройдет этот радикализм, — говорили они, — как только он выйдет из ворот колледжа на широкую арену жизни».

Когда Джон Рид окончил курс, получил ученую степень и вышел в широкий мир, он в невероятно короткий срок покорил его — своей энергией, энтузиазмом, любовью к жизни и, конечно, пером. Еще в университете в роли редактора сатирического листка «Lampoon» («Насмешник») он показал себя мастером легкого и блестящего стиля. Не ограничиваясь сатирой, он писал романтические стихи, которые читал на студенческих вечеринках. Со временем гордость Портленда, выпускник престижного Гарварда, поэт и любимец женщин, Джон Рид всерьез увлекся писательством.

Из-под его пера начали выходить драмы и рассказы. Литературное творчество привело Джона Рида в журналистику: он начал сотрудничать с изданиями левого политического направления — «New Review», «The Masses», «The Metropolitan Magazine». Издатели забрасывали молодого журналиста предложениями, крупные газеты все чаще заказывали ему обзоры важнейших событий зарубежной жизни. Тому, кто желал быть в курсе современной жизни, достаточно было следовать за Джоном Ридом, ибо всюду, где случалось что-нибудь значительное, неизменно появлялся он. Бунтарь по натуре, Рид всегда был там, где происходили стачки, забастовки и рабочие волнения. В 1912 г. он в бушующей Мексике, где на борьбу поднялась армия крестьян под командованием легендарного Панчо Вильи, в 1913 г. — в Патерсоне, где стачка текстильщиков перешла в открытое восстание. Весной 1914 г. Рид создал очерк «Война в Колорадо», в котором описал расправу над бастовавшими горняками в Ладлоу. Неслучайно чешско-австрийский писатель, антифашист Э. Э. Киш впоследствии назвал Джона Рида «журналистом на баррикадах».

С началом (1914-1918) Д. Рид поспевает всюду, где грохочут пушки. Опасность никогда его не пугала, напротив, она была его родной стихией. Молодой журналист всегда был в гуще событий, пробирался в запретные зоны, на передовые линии. Он пытался увидеть мировую войну с двух сторон — сначала глазами войск Антанты, а затем, перебравшись по другую сторону линии фронта, из немецких окопов. В момент вступления Америки в войну случилось так, что Риду сделали медицинскую операцию, в результате которой он лишился одной из почек. Врачи объявили его негодным для военной службы. «Потеря почки может освободить меня от службы в войне между двумя народами, — заявил он, — но она не освобождает меня от службы в войне между классами».

Джон Рид побывал в Италии, Франции, Англии, Германии, Греции, Сербии и в Российской империи, куда приехал в 1915 году и вскоре подвергся аресту за смелые разоблачения царского правительства.

В 1916 году Рид возвратился в США, где занялся редактированием революционного журнала «Массы». Но через год он снова поспешил в Россию, которая стояла на пороге революции. Казалось, уже в первых революционных стычках Петрограда американский журналист распознал приближение полномасштабной классовой войны.

В августе 1917 года вместе со своей женой, американской писательницей и журналисткой Луизой Брайант-Труллингер Джон Рид приехал в Петроград. Русская революция захватила его безраздельно! Большевики покорили американского бунтаря своей энергией и безоглядностью. Он писал о них с нескрываемой симпатией. Паспорт американского журналиста открывал ему двери по обе стороны баррикад. 25 октября 1917 года (в своей книге он использует даты по новому стилю и называет революцию Ноябрьской) Рид сначала проник в Зимний дворец, занятый юнкерами, а в конце дня он уже снова был здесь в составе красногвардейцев, идущих на штурм Зимнего. Он был вездесущ: на многочисленных митингах, на заседаниях различных комитетов, съездов, в Смольном и в Таврическом дворцах; встречался с Лениным, Троцким, Каменевым, с правыми и левыми… Обо всем этом он напишет в своей знаменитой книге «Десять дней, которые потрясли мир».

Материал для нее он собирал повсюду и какой только мог отыскать — комплекты газет, прокламаций, брошюр и плакатов. К плакатам он питал особенную страсть. Каждый раз, когда где-либо появлялся новый плакат, он, не задумываясь, срывал его со стены. В те дни плакаты печатались в таком множестве и с такой быстротой, что трудно было найти для всех место: эсеровские, меньшевистские и большевистские плакаты наклеивались один на другой, так что однажды Рид отодрал пласт в шестнадцать плакатов один под другим. Его друг и коллега А. Р. Вильямс, с которым Д. Рид работал в Бюро революционной пропаганды при Наркоминделе, вспоминал: «Ворвавшись в мою комнату и размахивая огромной бумажной плитой, он воскликнул: „Смотри! Одним махом я сцапал всю революцию и контрреволюцию!“».

«Десять дней, которые потрясли мир» Джон Рид написал уже в Америке, куда вернулся весной 1918 г. Книга была создана в рекордно короткий срок — менее чем за месяц: Рид работал целыми сутками. В предисловии к книге он писал: «В борьбе мои симпатии не были нейтральны. Но, рассказывая тех великих дней, я старался рассматривать события оком добросовестного летописца, заинтересованного в том, чтобы запечатлеть истину…Эта книга — сгусток истории, истории в том виде, в каком я наблюдал ее. Она не претендует на то, чтобы быть больше чем подробным отчетом о Ноябрьской революции, когда большевики во главе рабочих и солдат захватили в России государственную власть и передали ее в руки Советов. Большевики, представляется мне, — это не разрушительная сила, а единственная в России партия, обладающая созидательной программой и достаточной властью, чтобы провести ее в жизнь. Что бы ни думали иные о большевизме, неоспоримо, что русская революция есть одно из величайших событий в истории человечества, а возвышение большевиков — явление мирового значения. Точно так же, как историки разыскивают малейшие подробности о Парижской коммуне, так они захотят знать всё, что происходило в Петрограде в ноябре 1917 г., каким духом был в это время охвачен народ, каковы были, что говорили и что делали его вожди. Именно об этом я думал, когда писал настоящую книгу».

Опубликовать книгу, в которой необычно ярко и сильно были описаны первые дни революционных событий в России, оказалось сложно: несколько копий рукописей были конфискованы. Но в марте 1919 года ее все же удалось выпустить. На первом экземпляре Джон Рид написал: «Моему издателю Горацио Ливрайту, едва не разорившемуся при печатании этой книги». Отважный Ливрайт был единственным в Нью-Йорке, кто решился на публикацию «Десяти дней». Книга, имевшая всемирный резонанс, была высоко оценена В. И. Лениным: «Прочитав с громаднейшим интересом и неослабевающим вниманием книгу Джона Рида „Десять дней, которые потрясли мир“, я от всей души рекомендую это сочинение рабочим всех стран. Эту книгу я желал бы видеть распространенной в миллионах экземпляров и переведенной на все языки, так как она дает правдивое и необыкновенно живо написанное изложение событий, столь важных для понимания того, что такое пролетарская революция, что такое диктатура пролетариата».

Книга о первых днях Октябрьской революции стала самым известным произведением Джона Рида. Может показаться странным, что подобную книгу о России смог написать иностранец, американец, не знающий языка народа, его быта… Но Рид не был сторонним равнодушным наблюдателем, он был страстным революционером, видевшим глубокий смысл в тех событиях. Это понимание дало ему ту остроту зрения, без которой нельзя было описать происходящее. Сейчас, спустя многие годы после Октябрьских событий, которые перевернули жизнь России, а затем и всего мира, можно по-разному относиться к «Десяти дням, которые потрясли мир», но истинно одно: книга написана искренне, ее автор свято верил в светлое будущее человечества. Отсюда его убеждение, что «русская революция есть одно из величайших событий в истории человечества, а возвышение большевиков — явление мирового значения». Вполне возможно, проживи Джон Рид дольше 33 лет, он бы разочаровался в большевистском перевороте, но ему не суждено было узнать ни о процессах 1937-1938 гг. в СССР, ни о сталинских лагерях, ни о трагедии всего народа.

После выхода своей книги Джон Рид совершил около двадцати агитационных поездок по Америке, выступая с пламенными речами на бесчисленных массовых собраниях в защиту Октябрьского переворота в России. Весной 1919 года он был избран редактором новой газеты «New York Communist». В августе — сентябре этого же года Рид принял участие в создании Коммунистической рабочей партии США, образовавшейся из отколовшегося левого крыла Социалистической партии. Осенью 1919 года «неистовый репортер» тайно приехал в Россию, работал в Москве, в Коминтерне, собирал материалы для новой книги, посвященной уже послеоктябрьскому периоду. В июле 1920 года он принял участие в работе II конгресса Коминтерна. Вскоре после этого «певец революции» Джон Рид заболел сыпным тифом и 19 октября 1920 года скончался. Ходили упорные слухи, что он был отравлен. Похоронен Джон Сайлас Рид у Кремлевской стены, где большевики хоронили самых преданных своих соратников. Над его могилой воздвигнут памятник в виде гранитной глыбы, на которой высечена лаконичная надпись: «Джон Рид, делегат III Интернационала, 1920».

В последние годы интерес к личности американского журналиста снова возрос, но сегодня его безупречная биография ставится некоторыми исследователями под сомнение. Так, например, историк из США Энтони Саттон пришел к сенсационному выводу, что Джон Рид, скорее всего, был «двойным агентом» — как Кремля, так и Уолл-стрит или же посредником между ними. С точки зрения Саттона, иначе трудно объяснить столь пристальное и благожелательное внимание весьма влиятельных в США лиц к обычному журналисту, одному из лидеров компартии США — на начальном этапе ее создания — и активному члену Исполкома Коминтерна. Не может не удивлять, отмечает историк, что как только Рид попадал в ту или иную передрягу, которых в его жизни случалось немало, тут же за него начинали хлопотать лица, которые, согласно общепринятой логике, за человека, откровенно сочувствующего большевикам, беспокоиться никак не могли. Судя по данным Саттона, тесная связь с крупным американским капиталом и Белым домом возникла у Джона Рида еще во времена мексиканской революции. Во всяком случае, пишет Саттон, «когда во время Первой мировой войны журналиста задержали еще в царской России с рекомендательными письмами из Бухареста, которые он вез антироссийски настроенным лицам в Галицию, за него вступилась не только редакция его родного журнала „Метрополитэн“, что вполне естественно, но и хозяева издания — крупнейшие банкиры США, после чего Рид был немедленно отпущен на свободу». Саттон свидетельствует, что в архиве американского Госдепартамента хранятся документы о неоднократных арестах и задержаниях Джона Рида (в Норвегии, Финляндии) и дальнейших его освобождениях после вмешательства журнала «Метрополитэн» и Госдепа США, а также Уильяма Франклина Сэндса, который являлся исполнительным секретарем «Америкэн Интернэшнл Корпорейшн» и был весьма влиятельной особой в деловом мире Америки. Наиболее вероятной гипотезой, с точки зрения Э. Саттона, является то, что «Джон Рид был в действительности агентом Моргана — возможно, лишь наполовину знающим о своей двойной роли, — что его антикапиталистические статьи поддерживали ценный миф о том, что все капиталисты находятся в постоянной вражде со всеми социалистическими революционерами».

Историкам сложно выяснить правду, но, вероятно, придется это сделать. Тем более, что, помимо изысканий Саттона, появляются и другие работы о жизни Джона Рида. Например, о том, что в архивах компартии США якобы хранятся свидетельства активного участия Джона Рида в отмывании денег, которые Россия пересылала в Америку. Так что на вопрос о том, кто же в действительности похоронен у Кремлевской стены на Красной площади в Москве — пламенный коммунист, агент американских магнатов или «двойной агент», — историки не дали точного ответа и продолжают об этом спорить.

В. М. Скляренко, И. А. Рудычева, В. В. Сядро. 50 знаменитых загадок истории XX века