Ганин семь почему гражданской войны. Из деникинцев в красноармейцы

Во-первых, надо сказать, что с историей Гражданской войны нам не очень повезло — в полном соответствии с той мыслью, что история пишется победителями, в СССР начали издавать Историю Гражданской войны и иностранной интервенции, а потом вдруг оказалось, что половина персонажей — враги народа пуще тех врагов, против которых они боролись.
В общем, дело это застопорилось, а мемуары тех врагов, что вовремя уплыли из Крыма на кораблях под трёхцветным флагом издавались у нас редко.
И как всегда, в отсутствии источников, вакуум заполняется массовой культурой — сперва белогвардейцы были чисто звери, потом, в шестидесятые, в фильмах стали попадаться честные люди в погонах, и тут вдруг красные всё проиграли.
И уже красные стали выходить форменными обезьянами, а белые — утончёнными и благородными людьми.

Меж тем Гражданская война была вовсе не противостоянием красных и белых, а трагическим перемешиванием разных цветов, с очень сложными сочетаниями, но непременной примесью крови.

Вот поэтому и имеет смысл обратиться к этой книге.

Во-вторых, «Семь „почему“...» хороша тем, что, как всякая приличная историческая работа свободна от театральных эмоций.
Чем ужаснее давнее событие, тем менее подходит для его описания запоздалая ненависть или гордость не по чину.
Это нормальное научное повествование, с приложенным в конце пакетом документов.

В-третьих, вот вам список тех самых «почему», который пояснит спектр обсуждаемых вопросов:

· С кем было офицерство;
· Какова роль казачества;
· Имел ли шансы на военную победу «третий путь»;
· Из-за чего был разбит Колчак;
· Какую роль сыграли спецслужбы;
· Брали ли красные в заложники семьи военспецов; и, наконец,
· Почему победила Красная армия.

В-четвёртых, мы имеем дело с историей, предельно технической. То есть вместо мифологического представления о Гражданской войне, книга предлагает разговор о соревновании двух военных машин и их столкновении не только на поле боя, но и в мастерских, на крестьянских полях и на полках складов. Гражданская война была сражением навыков и ресурсов
«Только по данным на апрель — май 1918 г. на складах Советской России имелось 896 исправных трехдюймовых орудий, 4902 пулемета, 1 249 170 винтовок, 687 миллионов патронов, 3,5 миллиона гранат для трехдюймовых орудий и т. д.
Кроме того, имелось свыше трехсот исправных артиллерийских орудий других систем (включая тяжелую артиллерию).

Снарядного кризиса РККА до 1919 г. не знала благодаря запасам Первой мировой» .
Есть такие смешные детали, которые запоминаются лучше чем цифры.
Вот автор говорит: «Большевики централизовали даже такую отрасль, как производство лаптей для армии, создав Чрезвычайную комиссию по снабжению войск лаптями (Чекволап)» .
Про лапти всегда смешно, но в этой фразе заключено довольно много серьёзных смыслов.
С одной стороны, этого говорит нам о том, что Красная Армия действительно ввела повсеместный учёт и контроль всего, что было в пределах доступности — и это стало одним из факторов победы.
С другой стороны, эта и многие другие детали военного снабжения показывают, как Советская власть стремительно создала собственную военную и государственную бюрократию (часто с раздутыми штатами и не очень хорошо функционирующую — я не имею в виду конкретно Чрезвычайную комиссию по лаптям). Однако именно эта бюрократия в сочетании с использованием старого офицерского корпуса смогла конкурировать со структурой белого движения.

В-пятых, тут интересно, как решается вопрос о «третьей силе». Эта идея третьего пути очень популярна у честного обывателя — соприкоснувшись с документами, он понимает, что жестокость и ужас несли все воюющие, и назначить ангелами кого-то сложно.
Но, вероятно, был кто-то третий, другого цвета, лучше красных и белых.
Зелёный цвет исчезает из рассмотрения быстро — понятно, что крестьянские армии типа Махновской, сибирские партизанские отряды или Донская армия могут претендовать на победу только в романах про попаданцев, такова их идеология, состав, привязка к конкретной топографии, etc.
Национальные силы имели и вовсе другие цели в этой войне.
Поэтому, говоря о третьей силе, всегда упоминают социалистов-революционеров.

Ту партию, что в 1917 году собрала почти сорок процентов голосов российских избирателей, партию, которая имела около миллиона членов. И, наконец, партию, что фактически пришла к власти после Февраля (понятно, с какими натяжками это можно сказать, но тем не менее. Керенский начинал политическую деятельность как эсер, и вновь вступил в эту партию как раз во время второй революции).

Но тут автор справедливо говорит о том, что «Историки много писали об особом пути развития страны, по которому пошла бы Россия в случае победы эсеров в Гражданской войне.
При этом, однако, забывалось главное — крайне низкая способность эсеров к созидательной государственной работе.
Деятели ПСР, пришедшие к власти в России в 1917 г., в значительной степени ответственны за трагические для нашей страны события того года, анархию и последовавший в результате ее захват власти большевиками и левыми эсерами.

Честного обывателя всегда интересует вопрос, как сложился тот мир, в котором он живёт

Партия эсеров исторически была негосударственнической организацией.
Самих себя эсеры считали защитниками интересов крестьян, рабочих и интеллигенции, но политическая программа партии страдала утопизмом и анархизмом. Опираясь, прежде всего, на крестьянство, они оказывались прямыми соперниками большевиков.
Последние, разумеется, не собирались терпеть подобную конкуренцию и, осознавая свое меньшинство, ориентировались на силовой захват власти и террористические методы управления.
В результате октябрьского переворота пало Временное правительство, которое возглавлял эсер А. Ф. Керенский. Учредительное собрание, где лидировали эсеры, новая власть распустила.
Полная победа эсеров сменилась их сокрушительным поражением» .
Дальше автор довольно убедительно показывает неуживчивость эсеров со всеми своими потенциальными союзниками на Востоке:
«Такой подход усугубляли внутренние разногласия, раздиравшие антибольшевистский лагерь.
Наиболее вопиющий пример — события лета — осени 1918 г. в Поволжье, когда правительство Комуча из-за конфронтации с Временным Сибирским правительством предпочло все военные заводы и склады оставить красным, чем эвакуировать их на восток с перспективой отдать сибирякам.
Красным тогда достались в Казани несколько тысяч пудов пороха и около сотни полевых орудий;
в Симбирске — оборудование двух патронных заводов с запасом металла и полуфабрикатов на 100 миллионов патронов;
в Иващенково — завод взрывчатых веществ, капсюльный завод, артиллерийские склады, запасы взрывчатых веществ на два миллиона снарядов, миллионы пустых и готовых снарядов, взрывателей, втулок и трубок;
в Самаре — большой трубочный завод с запасом латуни на 700 тысяч пудов, пороховой завод и т. д.» .

В-шестых, причины победы Красной армии — ведь честного обывателя всегда интересует вопрос, как сложился тот мир, в котором он живёт. Соткался ли он из необходимостей и предопределённостей, или вышел таким случайно, а значит — зыбок и непрочен.
Автор приводит довольно детальный, но доступный для понимания обычного читателя разбор, который подытоживает такой мыслью:
«Привлечение большевиками в армию
многомиллионной крестьянской массы,
квалифицированных командных кадров, представленных бывшими офицерами,
а также политработников-коммунистов, контролировавших военспецов,
предопределило успех красных. В сочетании этих трех составляющих была сила, а не слабость новой армии» .

В-седьмых, и в последних. Так или иначе, спустя сто лет после начала Гражданской войны, мы не имеем консенсусной книги по её общей истории, своего рода «Краткого курса» тех событий.
Плохо это или хорошо?
Вопрос неверно поставлен — потому что не понятно, кого считать победителем, и кому писать эту историю.
Для огромного количества наших современников победа Красной Армии продолжается Днепрогэсом, Сталинградом и Гагариным.

При этом для большой массы других людей куда приятнее хруст французской булки, русские вечера при самоваре, и сабля с аннинской клюквой.
И их не примирить, потому что тут сшибаются вопросы веры, а не знания.

Любая бюрократическая попытка описания событий столетней давности в мегаломанном проекте сейчас будет неестественной.

Лучше изучать эту историю по частям, по отдельным вопросам, от частного к общему — ну, к примеру, как в этой книге

======================================== ====================

О дной из самых актуальных и востребованных у широкой публики исторических тем является история российской революции и Гражданской войны. Мифологизация истории этого периода в советское время дополнилась, пожалуй, дальше большей мифологизацией в постсоветское — только с обратным знаком. Недавно вышла книга «Семь „почему" российской гражданской войны» известного историка Андрея Ганина, который пытается исправить эту ситуацию.

Книга представляет собой том в 850 страниц, из которых половину составляют документальные приложения. В соответствии с поставленными автором вопросами, основной текст разделен на семь глав, многие фрагменты текста и целые главы — это ранее публиковавшиеся статьи, доработанные и дополненные. О широте охвата источников говорит следующее: в книге насчитывается около 2 000 сносок на источники и цитируются документы (в том числе впервые вводимые в научный оборот) из 27 архивов. В основном это Российской государственный военный архив и Государственный архив РФ, а также ряд региональных архивов и центральные архивы других стран: Польши, Финляндии, Украины, Кавказа, Прибалтики и США.

Первая и наиболее глубокая глава посвящена офицерству: Ганин анализирует состав и настроения офицерской массы в период Гражданской войны. Определить точное количество офицеров по разные стороны баррикад невозможно — слишком разрозненны и часто неполны сохранившиеся данные. Но, по мнению автора, всего в красных и белых армиях служили не менее 200 тысяч офицеров. На стороне белых их было больше, пусть и незначительно: различные данные позволяют судить, что их было в пределах 110-130 тысяч человек. Например, на всем Восточном фронте Колчака офицеров насчитывалось не более 30 тысяч. В Добровольческой армии Деникина на июль 1919 года на 244 890 человек было только 16 765 офицеров, еще меньше было офицеров на других фронтах, а через Красную Армию не могло пройти больше 100 тысяч военспецов, включая плененных белых. Около 26 тысяч служили в национальных армиях и еще несколько десятков тысяч уклонились от участия в войне. При этом красные использовали своих офицеров лучше — они смогли достаточно успешно провести их учет, мобилизацию и распределение. У красных был надежный политический контроль в лице комиссаров вместо подверженного корпоративной офицерской солидарности белого генералитета, устранение старой системы чинов позволило избежать множества личных конфликтов, к тому же использование военспецов ограничивалось военной сферой, в то время как белым приходилось тратить кадровые офицерские ресурсы для решения тех или иных управленческих задач. Несмотря на неизбежные проблемы, такие как слабое образование большинства командиров Красной армии и частые предательства офицеров (отсюда атмосфера недоверия и террор по отношению к бывшим офицерам), эта система оказалась более эффективной. Ганин делает вывод: «При меньшей численности военспецов в сравнении с белым офицерством организационным превосходством обладала Красная Армия, строившаяся на началах строгой централизации».

Это глубокое, основательное и подробное исследование истории офицерства в Гражданскую войну уникально в современной историографии. Теми же качествами — обширной источниковой базой, скрупулезным подходом автора к точности выявленных фактов и глубиной выводов — отличаются и остальные главы.

К сожалению, акцент на военной составляющей Гражданской, который превалирует в книге, отодвигает на второй план ее политическую составляющую.
Это особенно ярко видно во второй главе. Раздел о казачестве посвящен в основном его военной роли и отражает исключительно участие казачества в белом движении.
Не отрицая существования красного казачества, автор описывает его крайне скупо, всего в нескольких абзацах, так как основная масса казачества была на стороне белого движения.
Между тем известно о немалом числе донских и кубанских казаков в красных войсках Северо-Кавказского военного округа в 1918 году, об активном участии забайкальского казачества в партизанском движении, об отлично показавших себя отрядах оренбургских казаков в войсках В. К. Блюхера и т. д. Хорошо известны, несмотря на нередко трагичный конец, и лидеры красного казачества — Ф. К. Миронов, Ф. Г. Подтелков, М. В. Кривошылков, А. А. Автономов, И. Л. Сорокин, И. А. Кочубей, братья Каширины.
Автор не только не полемизирует с исследователем казачества Л. А. Футорянским, но даже не ссылается на него, хотя в книге «Казачество России в огне гражданской войны (1918-1920 гг.)» (Оренбург, 2003) он пришел к выводу, что белым удалось мобилизовать в свои армии не более 30 % от всего числа казаков.
Политическая роль казачества, в отличие от военной, раскрыта довольно слабо и в основном через конфликты с белым командованием.
Между тем казачество как социальная сила имело свои собственные интересы и проекты государственного устройства — от военной диктатуры до демократического федерализма. Игнорирование политической эволюции казачества также затрудняет понимание проблемы его взаимоотношений с лидерами белого движения.

Зато очень ценны главы книги «Из-за чего был разбит Колчак», «Какую роль сыграли спецслужбы» и «Почему победила Красная армия». Перед читателем разворачивается широкая панорама организации боевых действий на восточном фронте Колчака, демонстрируется масса проблем и ошибок колчаковского командования, которые привели его в итоге к поражению. В главе о роли спецслужб рассматривается вопрос об особенностях формирования и результативности действий как красного, так и белого подполья. Автор не скрывает, что этот раздел представляет скорее общий обзор темы, исследованной пока еще довольно поверхностно. По обоснованному мнению Андрея Ганина, спецслужбы не сыграли в войне серьезной роли, так как имели с обеих сторон импровизационный характер — как в разведке, так и в контрразведке; однако красным удалось создать основу для их планомерного и успешного развития в будущем.

Глава о победе красных показывает, как именно смогла победить армия, организованная революцией: на основе выдающегося труда советского руководства, энергии, сплоченности советского лагеря, его перехода к принципам тотальной войны, широкого набора средств от агитации до репрессий, а главное — тесной связи с военным строительством: «Cовершенно неверно утверждение белого автора, что якобы „все военные успехи Красной Армии можно приписать исключительно ее численности”. В это наивное объяснение очень хотелось верить ветеранам Белого движения, чтобы закрыть глаза на более глубокие и более серьезные причины победы красных и собственных неудач. Достаточно отметить, что красные превосходили своих противников практически во всем: от численности армии и масштабов заготовок для нее до качества системы учета военных специалистов, количества выпущенных листовок и числа расстрелянных врагов. Фатальные ошибки белых лишь усиливали этот разрыв. Неудивительно, что новая сила в итоге и одержала верх».

Человек, слабо или вообще незнакомый с данным периодом, может прочитать в этой книге много интересного и, возможно, даже неожиданного. Например, он узнает о том, что белое движение, провозгласившее себя выразителем интересов России и большинства народа, на деле опиралось на достаточно узкий слой активного офицерства, решившего противостоять большевикам, которое до восстания казачества практически не имело поддержки широких масс. Это способствовало высокому уровню корпоративизма и кастовости деникинцев, которые подозрительно относились даже к тем офицерам, чья вина заключалась только во временном пребывании на советской территории. Читатель узнает, что численность офицеров в обоих лагерях отличалась ненамного — и большую часть составляли те, кого мобилизовали уже в разгар войны. Читатель узнает о том, насколько неорганизованными были попытки создания подполья и борьбы с ним у обеих сторон: спецслужбы были не более профессиональны, чем подпольщики, что приводило и тех, и тех к регулярным провалам. Читатель узнает, каких героических усилий большевикам стоило создание из разрозненных военных отрядов пятимиллионной Красной Армии, которая под конец войны в массе своей была полноценно обучена и снабжена, несмотря на нараставший экономический кризис. В то же время он увидит, насколько чудовищны и даже нелепы были провалы белых, не сумевших за те же сроки подготовить минимального стратегического резерва, высылавших на фронт целые военные части не только без оружия, но даже без полевых кухонь и обмундирования, не сумевших удержать на фронте собственных союзников-казаков и погрязших в бюрократизме, коррупции и грабежах, захвативших и фронт, и тыл.

Например, даже в период мартовского наступления 1919 года колчаковской армии не хватало патронов, хотя по плану белые собирались идти до самой Москвы.
Уже через два месяца формируемый в качестве стратегического резерва в богатом трофеями Екатеринбурге ударный Сибирский корпус под патронажем самого командующего Сибирской армией Р. Гайды был позорно разгромлен в первых же боях, так как многие части не получили телефонов, обоза и даже оружия, а большинство офицеров были назначены непосредственно перед отправкой на фронт.
Тогда же во всей Сибири единственным пополнением стали лишь три дивизии, состоявшие из необученных призывников.
Едва успев получить обозы и артиллерию, они также были спешно брошены в бой под Челябинском, где из одной только 13-й дивизии к красным за неделю перебежало 80 % состава.
Неудивительно, что после поражений армия покатилась в беспорядке на восток, грабя население.
Белый офицер И. С. Ильин в ярости писал в дневнике о собственном командовании: «Солдаты неодеты, части, которые должны быть готовы, оказались несформированными, а эти господа занимались интригами. Жалкие, ничтожные люди».
Подобных примеров в книге много. Чего стоит только отчет о телеграфной роте штаба Сибирской армии. В разгар боев на фронте она никакой работой не занималась, беспробудно пьянствовала, водила проституток и не платила им денег.
И все это стало известно только из перехваченной военной цензурой переписки — вот насколько плохо обстояло дело у белых с дисциплиной. Андрей Ганин указывает: «Колчаковскую армию трудно назвать единой воинской силой, сформированной по одному образцу, штату и т. д. Почти каждый корпус или отряд отличался от остальных, что отнюдь не свидетельствовало в пользу „регулярства” этой армии, о котором иногда пишут, а скорее говорило о партизанском и импровизационном характере формирований». Что уж и говорить о белой армии Юга, которая даже официально называлась Вооруженными Силами Юга России, объединяя самые разнородные элементы, и где партизанщина носила системный характер. Совершенно иной была ситуация в Красной Армии, где, как показывает соответствующая глава, энергичная работа привела к отказу от партизанщины в пользу централизации и постоянного укрепления дисциплины.

Собственно, именно в этом заключается главный вывод книги: победа большевиков и Красной Армии в войне была предопределена. Энергичное, решительное и талантливое руководство большевиков смогло с помощью набора разных мер, от агитации до принуждения, высокой по тем временам организованности и эффективности решений в короткий срок создать многочисленную, вооруженную и боеспособную армию, снабдить ее, укрепить тыл, мобилизовать его, обеспечить себе политическую опору, использовать старый военный аппарат и бывших офицеров, наладить работу органов спецслужб для обеспечения политической безопасности. Этот процесс не был легким и лишенным ошибок и провалов, однако в целом достиг поставленных целей. Политика же белых чем дальше, тем больше отличалась неэффективностью, приверженностью устаревшим нормам и шаблонам, косностью, бюрократизированностью, опорой на абстрактные и сиюминутные схемы, плохой организацией тыла и высокой степенью корпоративизма участников белого движения, которые в итоге даже не смогли использовать благоприятные для них факторы, такие как наличие у них больших масс офицеров и казаков. Последнее напрямую связано с тем, что во главе белого движения стояли представители старого офицерства с присущими им традиционными взглядами, отсталым мировоззрением, устаревшими приемами организации тыла и фронта, оторванностью от масс. Подчеркнем, что все это — выводы автора, которые он приводит лишь в немного смягченном (по сравнению с вышесказанным) виде.

К сожалению, широта исследуемых автором вопросов, акцент на военных аспектах и некоторые особенности формирования сборника привели к определенной разбалансированности текста. Особенно это заметно по объему каждой из глав. Так, первая глава, посвященная офицерству и самая большая, насчитывает 144 страницы — понятно, что она и наиболее глубоко проработана. Самые маленькие главы, третья и шестая, состоят из 34 и 20 страниц соответственно, поскольку представляют собой отдельные подсюжеты о борьбе эсеров с Колчаком после ноября 1918 года (только на территории Комуча) и о политике взятия в заложники семей военспецов. Остальные главы, посвященные более широким вопросам, содержат по 40-60 страниц и вполне соответствуют научно-популярному характеру сборника. Также не совсем понятно, по какому принципу подбирались документальные приложения: наряду с ценными и информативными документами (в основном это воспоминания участников), среди которых есть и обнаруженная автором неизвестная часть интереснейшего дневника бывшего военного министра Колчака А. П. Будберга, присутствуют и откровенно проходные материалы. Изредка ощущаются и личные предпочтения автора, особенно когда дело касается советской внутренней политики или поведения противников белого командования. Например, неоднократно упоминая о жестокости красного террора, преследовании большевиками офицеров, автор практически ни разу не касается вопроса о том, какую роль репрессии и жестокости играли в политике белых.

Андрей Ганин написал обширное и глубокое исследование по ряду важных аспектов истории Гражданской войны. Он задался целью дать читателю «сжатый и понятный материал по наиболее острым вопросам военно-политической истории Гражданской войны» в форме научно-популярного исследования. Во введении он критикует современные негативные тенденции в общественном сознании и научной среде — некомпетентность, распространенность стереотипов, популярность фальсификаций и конспирологии. Книга составлена по нормам академических исследований, с большим количеством ссылок, массой фактов и научным стилем изложения — все это безусловные достоинства, однако вряд ли такая форма будет удобна для широкого читателя. Один только объем книги станет для него затруднением, а многие исследуемые вопросы и вовсе поставят в тупик — ведь рядовой читатель, как правило, не знает даже хронологии Гражданской войны. В то же время для достаточно образованного и интересующегося историей человека книга будет понятна, интересна и крайне познавательна.

ГАВЕШИН ГАВРЕНЕВ ГАВРИКОВ ГАВРИЛИН ГАВРИЛИХИН ГАВРИЛИЧЕВ ГАВРИЛОВ ГАВРИШЕВ ГАВРИЩЕВ ГАВРУТИН ГАВШИКОВ ГАВШИН ГАВШУКОВ ГАНИН ГАНИХИН ГАНИЧЕВ ГАНШИН ГАНЬКИН ГАНЮШКИН ГАШУНИН ГАВРИЛЕНКО ГАВРИЛОВЕЦ ГАВРИЛЮК ГАВРИШ ГАВРИШИН ГАВРИШОВ ГАВРЮШЕВ ГАНИЧКИН… … Русские фамилии

- … Википедия

Ганин (Егор Федорович) мономан первой четверти настоящего столетия, одержимый страстью к писательству. Богатый купец, он стремился к изяществу и устроил в своем доме в Санкт Петербурге, на берегу Невы, сад, сделав из него своего рода кунсткамеру… … Биографический словарь

Ганин, Митрофан Степанович зоолог; родился в 1839 г. Образование получил в Харьковском университете. С 1869 г. читал в Варшавском университете лекции по сравнительной анатомии человека. Главные его работы: Новые наблюдения над размножением… … Биографический словарь

Кирилл Ганин (настоящее имя Сергей Сергеевич Ганин; род. 8 марта 1970(19700308), Москва) скандально известный и одиозный режиссер, художественный руководитель и директор Московского Концептуального Театра Кирилла Ганина,… … Википедия

Драматург; род. 1755 г., умер около 1830 г. (в "Азбучном указателе имен русских деятелей для Русского биографического словаря" днем его смерти указано 11 декабря 1825 г.). Богатый купец первой гильдии, одержимый страстью к писательству …

В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Ганин. Андрей Владиславович Ганин (родился 7 октября 1981 в Москве) российский историк, исследователь военной истории России, офицерского корпуса русской армии, истории… … Википедия

Драм. писатель, р. 1755, † 11 дек. 1825 (или 1830). {Венгеров} … Большая биографическая энциклопедия

Книги

• История зарубежной литературы XVII-XVIII веков. Учебник для академического бакалавриата , Ганин В.Н.. В ваших руках - первый за четверть века учебник по истории зарубежной литературы XVII-XVIII веков. Его особенностью является оригинальное рассмотрение историко-культурной периодизации этого…

Сегодня - враг, завтра – военспец? Митрофан Греков. Пленный белогвардеец. 1931. Симферопольский художественный музей

Военный историк, доктор исторических наук Андрей Ганин в своем фундаментальном исследовании, развенчивая многие мифы, касающиеся истории Красной армии и службы бывших офицеров большевикам, на основе материалов российских и зарубежных архивов, в том числе спецслужб и семейных архивов потомков офицеров, рассказывает о том, благодаря кому красные смогли победить в Гражданской войне.

Ответ - не только в численности красноармейцев, но и в том, кто ими командовал. В Рабоче-крестьянской Красной армии в 1918 – середине 1919 года генералов и штаб-офицеров, которые окончили Николаевскую военную академию, было в 1,7 раз больше, чем тех, которые служили в Белой армии у Колчака и Деникина. «Победа Красной армии была достигнута не только железной волей и революционным энтузиазмом партии большевиков, не только массовыми мобилизациями и беспощадным карательным аппаратом. Сегодня очевидно, что ее достижение было бы невозможно без опыта и знаний бывших офицеров, пошедших в новую армию в качестве военных специалистов (военспецов). Не умаляя заслуг других категорий командного состава Красной армии, отметим, что среди десятков тысяч бывших офицеров, оказавшихся у красных, наибольшую ценность для строительства вооруженных сил представляла сравнительно небольшая группа бывших офицеров Генерального штаба, олицетворявших интеллектуальную элиту старой армии, ее «мозг»... Однако партийные триумфаторы практически сразу после Гражданской войны забыли о тех, кому обязаны победой. А вскоре вычеркнут из советской истории оказался даже человек, руководивший политикой привлечения бывших офицеров, вождь Красной армии, один из партийных лидеров того времени Лев Троцкий…»

В книге описано, как обороной страны от немцев фактически руководили генштабисты, которые сыграли важную роль и в формировании войск завесы. После 3 марта 1918 года Брестского мирного договора и выхода страны из Первой мировой войны были ликвидированы штабы Северного и Западного фронтов. Изданный Совнаркомом декрет предусматривал создание нового центрального органа военного управления – ВВС (Высшего военного совета), к которому переходило руководство операциями на фронтах, а также формирование Красной армии. В руководстве ВВС стали служить и некоторые руководители Ставки. В целях укрепления Красной армии и использования в ней бывших офицеров царской армии ВВС 21 марта 1918 года принял приказ, отменивший выборное начало. Но революционной армии были нужны бойцы и командиры, и поэтому стал необходим переход от добровольческого принципа комплектования к всеобщей воинской повинности. Именно для этого весной 1918 начал создаваться военно-административный аппарат. При этом большевики не упустили возможность использовать опыт и специалистов аппарата управления царской армии, фронтовые и армейские штабы. В апреле 1918 года под руководством ВВС развернулось формирование органов местного военного управления военных округов – Московского, Орловского, Беломорского, Приуральского, Приволжского, Северо-Кавказского, Ярославского и окружных, губернских, уездных и волостных комиссариатов по военным делам.

Одновременно шло формирование и инструмента контроля – политического аппарата Красной армии. В марте 1918 года в армии появился институт комиссаров – по два комиссара во всех штабах и военных учреждениях. При ВВС было создано Всероссийское бюро военных комиссаров во главе с Константином Юреневым, контролировавшее работу комиссаров в РККА. Возникший в то время термин «спецеедство» красноречиво характеризовал отношение к бывшим офицерам, служащим в Красной армии, со стороны комиссаров и красноармейцев – часто с недоверием, как к замаскировавшимся врагам и контрреволюционерам.

Какова же была роль именно генштабистов в ходе Гражданской войны? Ганин подчеркивает, что «нельзя отрицать, что борьба с белыми проходила под общим руководством большевистских вождей, которые внесли в нее значительный вклад. Однако штатские Ленин, Сталин, Троцкий и бывший вольноопределяющийся Фрунзе не владели технологией подготовки и организации боевых операций. Основываясь на знании социальной природы Гражданской войны, большевистские лидеры могли предложить некую генеральную идею (например, Троцкий, считавший необходимым наступать на Юге не через Донскую область, а в обход ее, расколов лагерь белых на две части и содействуя донецким шахтерам и украинским крестьянам), но выработка способов ее реализации, безусловно, ложилась на плечи генштабистов».

Анализируя состав командующих фронтами в Красной армии в Гражданскую войну, можно отметить, что из 21 командующего меньше половины – 10 – не имело отношения к Академии Генерального штаба. Среди этих 10 были Фрунзе, Тухачевский, Антонов-Овсеенко, Егоров, Гиттис, Шорин. Из них Михаил Фрунзе, Александр Егоров (член партии большевиков с июля 1918 года) и Владимир Гиттис (в феврале 1918 года вступивший в Красную армию) командовали несколькими фронтами, что снижало процент генштабистов, занимавших руководящие посты.

Завершающий раздел книги – «И так мое сердце над Рэ-сэ-фэ-сэром скрежещет, корми – не корми» – посвящен быту генштабистов. В ней рассказывается о жилищных условиях и имуществе, отдыхе и социальном обеспечении, хобби. К примеру, главком Каменев коллекционировал историческое оружие и получил в подарок от Фрунзе личный револьвер, из которого отстреливался в 1921 году от нападавших на него бандитов. Ганин подчеркивает, что к середине 1920-х годов во главе Красной армии стали новые люди и «ярчайшая эпоха становления советских Вооруженных сил завершилась».