Русский язык в американских школах. Родная речь: как в США научить ребенка русскому языку. Какие иностранные языки изучают англичане

15.11.2011

Андрей Владимирович Коробков - профессор Университета штата Теннеси, США. Ниже мы публикуем текст его доклада, который был сделан на круглом столе «Русский язык в современном мире» во время в Санкт-Петербурге. В последнее время в США наметились положительные тенденции, связанные с изучением русского языка. Америке вновь понадобились специалисты, владеющие русским. Причин тому несколько. Наличие значительной русскоязычной диаспоры - лишь одна из них.

Слушайте программу Русский мир в действии с участием Андрея Коробкова на радио «Русский мир»

В последние годы на Западе в целом и в США в частности наблюдается возрождение интереса к изучению русского языка и России. Этот факт говорит о значительном изменении трендов последних двух десятилетий, когда происходило быстрое падение интереса к ним и урезание существовавших ранее программ.

Парадоксально, но основной причиной этих тенденций было окончание холодной войны, приведшее первоначально к эйфории и ощущению полной идеологической победы Запада и установлению господства модели рыночной демократии. За этим последовала переориентация приоритетов внешней политики и внимания стратегических служб западных стран на другие регионы - Ближний Восток, Южную и Восточную Азию, Латинскую Америку и Европу. Свою роль сыграло и возникновение группы постсоветских государств, приведшее к перераспределению внимания и ресурсов в пользу других постсоветских языков и стран.

Помимо этого, в обстановке политической эйфории произошло и общее сокращение расходов на механизмы «мягкой власти». Первоначально было проведено резкое урезание бюджетов и персонала ряда организаций в этой сфере. В частности, в 1998 году потеряли свой независимый статус американское Агентство по международному развитию и Информационное агентство США, которые влились в состав Государственного департамента. При этом их российские подразделения столкнулись с особенно сильными сокращениями. Не вполне оправдались и ожидания Запада, связанные с быстрым развитием торгово-промышленных связей с Россией и постсоветским регионом в целом.

Что же привело к изменению трендов в последние годы? Во-первых, это окончание выше упомянутой эйфории и понимание, что американская и западная внешняя политика в целом сталкиваются с рядом новых серьёзных проблем. Во-вторых, это признание того, что механизмы «мягкой власти» были слишком ослаблены в пользу традиционных силовых и экономических механизмов «жёсткой власти». В-третьих, это смена поколений как среди западной интеллектуальной элиты, так и среди служащих внешнеполитических и стратегических ведомств. В условиях кадровых сокращений 1990-х годов практически прекратилась подпитка этих структур «молодой кровью». В результате к моменту выхода на пенсию ветеранов этих ведомств даже в условиях общего ослабления внимания к постсоветскому региону возникает значительный спрос на новые кадры. В-четвёртых, впервые в истории России на Западе выросло внушительное по величине поколение молодёжи из постсоветских (и в определённой степени восточноевропейских) стран, имеющее возможность поддерживать нормальные отношения с друзьями и родственниками в СНГ, а также и работать в странах региона. В настоявшее время многие из этих молодых людей учатся в школах или университетах, при этом немало эмигрантов второго и особенно третьего поколения проявляют интерес к своим историческим корням - а это отнюдь не малая группа: согласно оценкам, только российская диаспора в США составляет около 2,6 миллиона человек [Рязанцев С. В. «Трудовая миграция в странах СНГ и Балтии: тенденции, последствия, регулирование» Москва: Формула права, 2007, с. 275].

Каковы же реальные тенденции последних лет?

Русский язык в школах США

Начнём со среднего образования. Как уже отмечалось ранее, в 1990-е годы происходило обвальное сокращение численности учащихся, изучающих русский язык, и числа школ, предлагающих классы русского языка. Согласно данным Комитета по русскому языку в школах и университетах (Committee on College and Pre-College Russian ), в 1996-1997 учебном году в США насчитывалось 306 школ, сообщивших о наличии у них классов русского языка, в которых было 319 преподавателей, обучавших 10371 ученика. К 2000-2001 гг. соответствующие показатели резко снизились - до 124, 138 и 6672 (т.е. на 59,5%, 56,7% и 35,7%). Осенью 2005 г. первые два показателя остались практически на уровне 2001 г. - 126 и 138, а вот численность учащихся несколько возросла - до 7863. К осени 2010 г. тенденция оказалась противоречивой: число школ и преподавателей вновь снизилось - соответственно, до 96 и 125, в то время как численность учащихся значительно возросла - до 9049, хотя так и не достигла уровня 1996-1997 учебного года. Таким образом, несмотря на то, что численность учащихся, изучающих русский язык, возросла на 35,6% по сравнению с 2000 г. и составила 87,25% от уровня 1996/1997 гг., число школ с преподаванием русского языка сократилось за эти 14 лет на 68,6%, а число преподавателей - на 60,8%.

Продолжала последовательно снижаться и численность штатов, в школах которых существовала возможность изучать русский язык, - с 43 в 1996/1997 учебном году до 35 в 2000 г., 28 в 2005 г. и 25 в 2010 г. (т.е. общее сокращение составило 41,9%).

Динамика американских школьных программ русского языка

Хотя развитие языковых программ - процесс динамичный, обращает на себя внимание значительный объём их закрытий в последние годы. В течение 1998-2010 гг. было ликвидировано 227 школьных программ, в том числе 8 - в 2010 г. Не набрали ни одного ученика на первом году обучения в 2010 г. ещё шесть программ, а это практически гарантирует их закрытие в будущем. Ряд штатов, включая Колорадо, закрыли свои последние русские программы. Особенно настораживающей тенденцией является закрытие большого числа программ в штатах с высокой долей «старого» населения с русскими и православными корнями (Аляска - 17, Айова - 16, Миннесота - 14, Юта - 13, Висконсин - 7, Индиана - 6, Небраска - 5 и Айдахо - 4 программы) и значительными диаспорами «новых» постсоветских и восточноевропейских мигрантов (Нью-Йорк - 24, Пенсильвания и Иллинойс - по 11, Мэриленд - 8, Калифорния и Нью-Джерси - по 6, Массачусетс - 4 программы).

В то же время начиная с 2007 г. открыты были и 15 новых программ, в том числе 4 в 2007 г., 6 - в 2008 г., 2 - в 2009 г., и 3 - в 2010 г. Любопытно региональное распределение новых программ: 2 - на Аляске (штате с исторически высокой долей населения с русскими или православными корнями), по 2 - в Калифорнии, Иллинойсе, Нью-Йорке, по одному - в Пенсильвании и Вашингтоне - штатах как традиционной, так и «новой» иммиграции. Обращает на себя внимание также и открытие 3 новых программ в Теннеси и 2 - в Аризоне, штатах, не принимавших значительных объёмов русскоязычной иммиграции.

Тем не менее численность школьников, изучающих русский язык, полностью не восстановилась. Особенно тревожным является резкое сокращение числа преподавателей русского языка - таким образом, снижаются перспективы трудоустройства выпускников программ русского языка, а это означает и ослабление стимулов для его изучения.

В заключение отметим и чрезвычайный разнобой в используемых в школах учебниках русского языка - около 40 (кроме того, 19 преподавателей используют самостоятельно подготовленные учебные пособия). Из них наиболее популярны «Голоса», используемые в 20 школах. Таким образом, тиражи подобных изданий должны быть очень малы, их стоимость - велика, а программы обучения - не скоординированы.

Программы изучения русского языка в университетах

Хотя тенденции на университетском уровне остаются противоречивыми, общий тренд последних лет состоит в росте численности студентов, изучающих русский язык и постсоветский регион. Из 65 программ русского языка, предоставивших свои данные на осень 2009 г., 22 сообщили о росте числа студентов первого года обучения, а около половины - и студентов второго года обучения. Таким образом, даже несмотря на закрытие 15 программ первого года обучения и 13 - второго года обучения, в целом видна тенденция роста.

Данные по 61 программе на осень 2010 г. показывают, что численность студентов первого года обучения в 43 из них осталась почти на прежнем уровне, 7 программ потеряли от 15 до 50 процентов студентов, а 11 испытали рост, подчас весьма значительный (например, в Университете штата Пенсильвания - с 55 до 75 студентов, а в Техасском техническом университете - с 44 до 70). Аналогично среди программ второго года обучения 44 сообщили о неизменности количества студентов, 6 потеряли от 20 до 50 процентов студентов, а в 11 было отмечено резкое увеличение их численности (в ряде случаев - в 2-3 раза). Цифры на 2010-2011 учебный год остаются аналогичными. Более того, в 10 программах первого года обучения, сообщивших о росте в предыдущие годы, произошло сокращение числа студентов - нередко до предыдущего низкого уровня. Тем не менее рост числа студентов отмечался почти в половине программ.

Всего в 2010-2011 учебном году о наличии программ русского языка сообщили 131 университет и колледж Северной Америки (включая 5 двухлетних колледжей) - отметим, что это далеко не всё, поскольку многие небольшие программы информации о себе не предоставляют. Среди крупнейших - Военная академия США в Вест-Пойнте (127 студентов первого года обучения и 73 - второго года обучения весной 2011 г.), Университет Вашингтона (104 и 35), Университет Висконсина в Мэдисоне (91 и 44), Университет штата Мичиган (77 и 33), Университет Миннесоты (77 и 48), Университет Индианы (63 и 28), Университет Нью-Мексико (66 и 26), Университет Оклахомы (53 и 25), Университет штата Огайо (90 и 57), Университет Орегона (63 и 19), Университет штата Пенсильвания (75 и 28), Университет Джорджа Мейсена (47 и 21), Джорджтаунский университет (37 и 30), Университет Джорджа Вашингтона (47 и 66), Гарвард (40 и 14), Иллинойский университет (34 и 27), Университет Мэриленда графства Балтимор (47 и 28), Университет Мичигана (53 и 27), Университет Миссури (50 и 14), Университет Монтаны (51 и 14), Университет Нью-Гемпшира (57 и 11), Университет Питсбурга (55 и 21), Университет Южной Каролины (43 и 23), Университет Южной Флориды (52 и 12), Университет штата Нью-Йорк в Бингамптоне (31 и 17), Колледж Св. Олафа (43 и 35), Университет Теннеси (43 и 27), Университет (36 и 32), Колледж Вильяма и Мэри (50 и 28) и Университет Висконсина в Милуоки (42 и 11). Нельзя не упомянуть в этой связи и традиционно сильную военную лингвистическую программу в Монтерее.

В то же время нельзя не отметить, что и в последние годы продолжалась ликвидация ряда программ русского языка, включая основную (major) и вторичную (minor) специальности (в частности, ликвидированы были основные специальности по русскому языку в университетах Алабамы и Теннеси). Ситуация ещё более усугубляется экономическим кризисом, продолжающимся с 2008 г., вынуждающим многие университеты «избавляться» от специальностей с небольшим количеством студентов.

Вместе с тем 24 университета проводили в 2011 г. летние курсы русского языка. Среди них - ряд элитных вузов, включая Беркли, Университет Чикаго, Гарвард, Университет Индианы, Университет Иллинойса, Университет Вашингтона, Университет Висконсина, Университет Мичигана, Университет Питсбурга, Университет Вирджинии и Университет Калифорнии в Лос-Анджелесе.

Численность американских студентов, приезжающих в Россию на семестр или более длительный срок, составляет около 500 в год, а тех, кто приезжает на более короткий период, - около 1000. Численность преподавателей, исследователей и профессионалов, приезжающих по программе Фулбрайта и другим аналогичным программам (FLEX, Title IV, Open World и др.), составляет ещё около 1000. Приём российских специалистов в США составляет около 3 тыс. человек в год, из которых приблизительно 2,5 тыс. получают поддержку американской, а остальные 500 - российской стороны. Как ожидается, новая программа российского Минобрнауки позволит почти удвоить эту цифру за счёт радикального увеличения численности россиян, направляемых в магистратуру и докторантуру в США.

Текущая численность российских студентов, обучающихся в американских вузах (по данным Open Doors), составила 4875 в 2009-2010 учебном году - следует, однако, учитывать, что в эту цифру включены все студенты-граждане РФ, даже если они постоянно проживают в США.

Отметим, что ситуация в Канаде и Великобритании достаточно близка к американской: среди крупнейших канадских университетских программ русского языка - Университет Торонто (77 студентов первого года обучения и 42 - второго) и Мемориальный университет Ньюфаундленда (51 и 15). Британская ассоциация славистов (BASEES) насчитывает в последние годы более 500 членов, из которых порядка 350 регулярно принимают участие в ежегодных конференциях ассоциации. Хотя преподавание русского в школах сократилось, объёмы университетских программ в целом сохранились (несмотря на попытки ликвидировать ряд из них) - и это при выраженной тенденции к общему снижению интереса к изучению иностранных языков в Британии.

Выводы

Прежде всего, необходимо поддержать наметившиеся положительные тенденции, включая создание стимулов для изучения русского языка на школьном уровне - путём предоставления учебных пособий, стипендий, организации летних лингвистических лагерей - как в США и других странах, так и в России. Во-вторых, требуется упрощение процедуры приезда в Россию, в т.ч. на курсы русского языка, для тех, кто проявляет интерес к русским программам - как для учащихся с русскими корнями, так и без них. В-третьих, необходима непосредственная работа с существующими программами на всех уровнях - будь то школа, университет или аспирантура - с целью поощрения изучения русского языка. В-четвертых, и это кажется особенно важным - требуется принять меры по стимулированию трудоустройства выпускников русских программ американских вузов, созданию для них особо благоприятных условий, включая предоставление информации о возможностях трудоустройства, формирование банка данных о русскоязычных специалистах и предоставление им помощи в контактировании с российскими компаниями, работающими на Западе и западными - представленными в России. В условиях высококонкурентного американского рынка рабочей силы привлечение сильных студентов в программы русского языка при отсутствии ясных перспектив трудоустройства будет в высшей степени затруднительно.

Изучение иностранного языка - дело нелегкое. Чтобы каждый день зубрить грамматику и упражняться в произношении необычных звуков, нужен серьезный стимул. Например, доплата на работе за знание иностранного языка. Или желание читать классиков в оригинале. Или жажда путешествий и новых впечатлений.

Установить точно, какой же мотив или мотивы заставили изучать иностранный язык, достаточно сложно. Специалистов заинтересовал экономический аспект этого вопроса, пишет Forbes. В 2005 году Альберт Саиз (Albert Saiz), экономист Пенсильванского университета, и Елена Зоидо (Elena Zoido), экономист консалтинговой группы LECG, опубликовали специальное исследование, в котором определили, знание каких языков отмечается высочайшими надбавками к зарплате в США.

Согласно результатам исследователей, испанский язык оплачивается меньше (1,7%), за ним идет французский (2,7%). Знание немецкого, итальянского, русского и китайского чуть более прибыльное и дает работнику в среднем 4-процентную надбавку к зарплате.

По итогам исследования был составлен рейтинг языков, которые имеют наибольшую популярность среди молодых людей. Исследователи изучили статистику по 1,5 млн. студентов американских колледжей, которые занимаются в группах изучения иностранных языков. Оказалось, что больше студентов изучают испанский язык. Второй по популярности - французский. В топ-10 самых популярных языков вошли также немецкий, итальянский, японский, китайский, русский, арабский. Примечательно, что в рейтинг попали также два мертвых языка - латинский и древнегреческий.

Александр Генис: Американская славистика чутко реагируют на политические перемены. Как мне сказал прошлым летом директор Русской школы в Вермонте, “стоит Путину открыть рот, как у нас появляются пять новых студентов”. И всем им предстоит освоить один из самых трудных в мире языков. О том, как это происходит, преподаватели русского языка в американских университетах рассказывают нашему корреспонденту Владимиру Абаринову.

Владимир Абаринов: Учить иностранный язык значит понять образ жизни и логику его носителей. Это непросто, когда существует культурный барьер. Учителю приходится объяснять вещи, которые кажутся ему очевидными и над которыми он сам никогда не задумывался. Я поговорил об этом с тремя своими знакомыми, преподающими русский язык и литературу американским студентам.

Одна из них – Юлия Трубихина. Она преподает в нью-йоркском колледже Хантера. Для начала я спросил ее, что за люди ее студенты, зачем им русский язык.

Записываются они по разным причинам на русские курсы. В Нью-Йорке у нас огромное русское население. То есть часть – это дети из русскоязычных семей. Часть из них идет на языковые курсы, потому что им все равно нужен какой-то иностранный язык, и сначала многие из них надеются на легкую оценку. Этого почти никогда не получается. Американские нерусскоязычные студенты выбирают русский... ну не знаю почему. Может, потому что всегда хотели, может, потому что интересно, может, в новостях что-то читали, может, потому что русские друзья или русская девушка или молодой человек. Все равно им нужно какой-то иностранный язык сдавать. А вот те кто записывается на литературные и культурные курсы – с ними происходит по-разному. Интерес к культуре или литературе может возникнуть, пока ты занимаешься языком. Это зависит от преподавателя. Если нравится преподаватель, то они идут на литературу и культуру. А некоторые по-настоящему этим увлекаются. Так что тут очень разные мотивации.

Владимир Абаринов: Диана Гратиньи начала учить иностранцев русскому языку еще в своем родном Саратове. Сейчас она преподает в Университете Мерсера, который находится в городе Мейкон, штат Джорджия. Вопрос тот же: что собой представляют ее студенты, чем объясняется их интерес к русскому языку?

Это всегда очень интересный вопрос, и я сама себе много раз его задавала: почему они учат язык? Интерес и мотивация может быть какая угодно. Но вот что с ними происходит в процессе изучения языка и постижения культуры – самое интересное. Все они четко распределяются по двум полюсам: те, кто не принимает культуру, испытывает и трудности с изучением языка. Часто здесь есть психологическая подоплека – не своя собственная лингвистическая какая-то непроходимость, а именно психологические трудности. И есть те, кто влюбляется с первого момента, и что бы с ними ни происходило в России, им все очень нравится. Конечно, с каждым что-нибудь происходит, они все попадают в экстремальные ситуации, но тут-то и проверяется их характер. Так или иначе, многие - большинство! - испытывают горячий интерес к предмету.

Владимир Абаринов: На тот же вопрос отвечает Елена Резникова, преподаватель Юнион-колледжа в городе Скенектеди на севере штата Нью-Йорк.

Елена Резникова: Что их побуждает? Ну в принципе многие из них занимаются либо политологией, либо экологией, либо международными отношениями, поэтому русский язык для них актуален и интересен. Некоторые приходят изучать русский, потому что у них какие-то бабушки-дедушки или более отдаленные предки были из России. Кто-то просто интересуется русской культурой, русским языком.

Владимир Абаринов: Проблемы начинаются с грамматики.

Елена Резникова: Ну конечно, самое первое, что поражает студентов – это грамматика. Студенты в общем-то не подготовлены к такому уровню. Если бы они изучали в средней школе латынь или хотя бы просто серьезную грамматику английского языка, то они, конечно, были бы готовы к этому. Но когда им приходится постигать все тонкости падежей, склонений и спряжений, они начинают немножко паниковать. После того урока, когда им открылись все тайны родительного падежа, все это множество форм, они стонали целую неделю. Ну и, конечно же, как только закончились падежи, начался совершенный и несовершенный вид.

Владимир Абаринов: Но ведь в английском тоже есть совершенная и несовершенная форма глагола.

Елена Резникова: Да-да-да! Они были весьма удивлены, когда они узнали, что в английском языке есть эквиваленты. Когда я им говорила: а вот вы знаете, например, что в английском языке есть present perfect? Они говорили: да что вы? Приведите пример.

Владимир Абаринов: Что такое культурный шок, Диана Гратиньи поняла еще в Саратове.

Первое, что мне приходит на ум в данный момент, это история со студенткой из Нью-Йорка. Это была афро-американка. Она приехала лет 10 назад в Россию и столкнулась с расизмом. Но какого плана расизмом? Люди обращали на нее внимание. Училась она тогда в Саратове, и в провинциальном городе, пусть даже большом, люди обращали внимание на ее внешность, она была очень хорошенькая и, видимо, в кафе, где они отдыхали, делались какие-то замечания, видимо, и запретное в США слово на букву «н» произносилось, и она очень страдала по этому поводу. Вот она не справилась. Очень часто со студентами, не только из Америки, приходится объяснять на уроках... Мы откладываем все наши материалы и объясняем, а почему люди не улыбаются, или улыбаются, но не так, как следовало бы, или не там, или, наоборот - почему они озадачены вашими улыбками...

Владимир Абаринов: Ну а бывают комические случаи.

У меня была семья меннонитов американских. Мама и папа учили русский язык, и у них было три очаровательных малыша. И вот они жили в России, потому что в России тоже есть меннониты, у них есть приход, и папа там священник. Но меня заинтересовало: что именно они показали детям, когда приехали в Россию? Они отправились в Москву, как всегда, на Красную площадь и показали детям мавзолей Ленина, они были в мавзолее. И они сходили в музей космонавтики и показали все эти, знаете, космические корабли, аппараты, Гагарин и так далее. На мой взгляд, очень странный выбор для меннонитов. Мне кажется, это родители что-то из своего детства помнили и хотели это сами увидеть. Так вот. Когда папа и мама приезжали ко мне заниматься русским языком, детей развлекала моя дочка. Ей тогда было 10 лет, и у нее была книжка богато иллюстрированная, которая называлась «Русская история». И там для детей популярным образом со множеством картинок рассказывалась вся русская история вплоть до 60-х годов 20-го века. И там были советские плакаты, посвященные космосу. А перед этим были плакаты, посвященные Ленину, революции и так далее. И вот после одного занятия старший мальчик, ему было лет семь, подошел к родителям и сказал: «Мы сейчас смотрели историю русскую. Вы знаете, что Гагарин полетел в космос и долетел до самого Бога?» Тут повисла пауза. Родители посмотрели на меня, я на родителей. Мой ребенок, конечно, ничего подобного не говорил, то есть это было собственное умозаключение мальчика. Родители попытались открыть рот и объяснить, что, наверно, все-таки не видел, но тут в разговор вступил младший, которому было четыре года, и он заявил очень торжественно: «А Бог был Ленин!»

Владимир Абаринов: А вот, что говорит Юлия Трубихина – о своих студентах.

И сила американских студентов, и их слабость в том, что у них нет контекста культурного. Это проблема большая. Такое впечатление, что не осталось общего контекста. Раньше худо-бедно массовая культура какой-то хотя бы общий контекст давала. Получилось, что с увеличением количества иностранных студентов общего вообще ничего не остается, пошутить боишься – не поймут. И удивительное равноправие совершенно замечательное, отсутствие иерархии. Я помню, как в курсе по русской культуре одна девушка бодро начинала сочинение по Аввакуму (а это, конечно, безумно трудно, мы какие-то фрагменты из Аввакума читали) таким образом: «Как мы говорим у себя в Оклахоме...»

Владимир Абаринов: При чтении литературы студенты прежде всего сталкиваются с незнакомыми реалиями.

Елена Резникова: Например, мы читали Булгакова. То, что касалось всей этой фантасмагорической действительности Москвы 30-х годов, было очень трудно понять. Квартирный вопрос, все эти коммунальные квартиры – мне приходилось очень долго объяснять. Вся эта валютная ситуация...

Владимир Абаринов: Но гораздо сложнее постигнуть образ мыслей и логику поступков героев.

Елена Резникова: Было очень трудно студентам читать «Преступление и наказание». Достоевский сам по себе душу изводит даже русским читателям, а у таких защищенных американских тинейджеров, уж конечно, и говорить нечего. Им было очень трудно понять все страдания, все эти метания главного героя да и всей плеяды персонажей. Катерина Ивановна, по-моему, всем извела душу с ее ряжеными детьми, зваными ужинами и так далее. Студенты задавали много вопросов: почему они все это делают? Почему они себя так ведут?

Владимир Абаринов: С пониманием стихов вообще беда.

Один мальчик – это была «Попытка ревности» Цветаевой... И так это очень сложно для них, а он совершенно не замечает кавычек, интерполирующих реплику «Дом себе найму», и предполагает, что, может быть, Цветаева слишком много денег хотела от любовника. Дом ведь. Слишком дорого любовнику стоила – вот он и не захотел с ней связываться. Наверное, так.

Владимир Абаринов: Еще один замечательный пример различий культур.

У нас была студентка-кореянка. Она изучала русский язык в Литературном институте несколько лет, потом уехала в Корею и стала переводчиком. И перевела русские сказки, в частности «Теремок», на корейский язык. Сказку опубликовали, и она ее привезла в подарок. И тогда мы поставили эксперимент. Мы дали нашим студентам-корейцам эту сказку на корейском языке и попросили перевести ее на русский. Тут вот очень интересно посмотреть, как работают разные культурные коды. Например, в нашей сказке мышка бежала по полю без всякого основания, просто бежала. Они все бегут: лягушка, зайчик – никакого дела нет. А вот в корейском переводе все они бежали с какой-то целью. Мышка искала зернышки, лягушка искала сочную травку, кто-то там что-то еще искал – у всех у них была цель. То есть в корейской культуре никто не может просто так куда-то бежать, должна быть цель. Далее: когда к ним постучался зайчик, то есть в теремке было уже двое животных, и на просьбу «Пустите меня к себе жить» они отвечали всегда одно и то же: «Сейчас посоветуемся». И они начинали советоваться, можно пустить следующего зверя или нельзя. И когда дело дошло до медведя, то звери разделились. Сильные звери – волк, лисичка – говорили: «Медведь большой, он нас раздавит». Потому что они знали. А мелкие звери считали, что он будет их защищать. И поскольку их было больше, мышка, зайчик и лягушка выиграли голосование и пустили медведя, и потом случилось то, что случилось. Конечно, перед нами уже совершенно другая сказка. Адаптированная для понимания корейцев.

Владимир Абаринов: Интересно, а бывает так, что студенты заставляют учителя увидеть ситуацию под новым, неожиданным углом?

Елена Резникова: Мне кажется, то, что замечают иностранцы, - это, скорее всего, абсурдность того, что описывается в литературном произведении. Очень многие ситуации, какие-то идиосинкретические особенности героев, совершенно какие-то безумные, абсурдные, не имеющие никакого смысла в нормальной, здравой ситуации. То есть очень часто они противоречат здравому смыслу. Это отлично видно на примере прозы Петрушевской - ее героев.

Владимир Абаринов: Юлия Трубихина считает, что c современными студентами традиционные методы преподавания не работают.

Вообще современные студенты, они просто иные. Они в целом мало читают, но зато они абсолютно визуальные. Им трудно сосредотачиваться на чем-то одном долго. Поэтому учебный процесс получается как телевидение, с рекламными паузами – перед ними надо спеть или станцевать. Фигурально выражаясь.

Владимир Абаринов: А Диана Гратиньи верит, что все эти муки не напрасны.

А это вот крест русского языка. И русской литературы, и России. Они настолько вас втягивают и засасывают в себя... Кажется: да ладно, побыл здесь, уехал и все. Но нет. Вот берет за сердце и держит. И потом они начинают метаться: мы хотим приехать - и приезжают, и зачитываются, и вчитываются, и становятся переводчиками, исследователями. А все начинается с совершенно невинного: ничего не знал, решил попробовать.

АБАРИНОВ

С нами были преподаватели русского языка и литературы в американских колледжах Елена Резникова, Юлия Трубихина и Диана Гратиньи.

(dic.academic.ru)
Официальные и неофициальные языки

Официальным языком образования и делопроизводства де-факто (а в некоторых штатах и де-юре) является английский язык. На местном уровне статус официальных наряду с английским имеют французский язык - в Луизиане, гавайский язык на Гавайях, а также испанский язык - на острове Пуэрто-Рико и в штате Нью-Мексико. За исключением гавайского - автохонного языка - французский и испанский - языки колонизаторов, когда-то осваиваших территорию современных США, но уступивших в борьбе британцам. В более ранний период на территории современных США официальными были русский язык на Аляске, нидерландский язык в штате Нью-Йорк.

О языковой ситуации в США на форуме Эсперанто (e-novosti.info)
Нет более многоязычной страны, чем США. Например, только в Нью-Йорке издаются более 20 журналов и газет на русском языке. А сколько издается в стране газет на китайском, испанском. румынском, македонском, украинском, вьетнамском... ... ... тысячи! А телевидение, а радио, национальные общества, рестораны, магазины, врачи, адвокаты... Учебники, кинофильмы, видеофильмы... И множество других использований нац языков в стране... их не счесть.

Имея 4 телеканала на русском языке здесь в Америке, я вижу и слышу каждый день уйму антиамериканских выдумок из России.

Сайту эсперантистов, кстати, довольно важно работать на распространение такого представления о США, а не того мифа о мощной одноязыкой стране, который бытует в мире.

Вообще, Ньй-Йорк эмигрантский город, это все знают. А сейчас "эмигрантский" значит русский. Но по-русски мир заговорит только если мы будем хорошо торговать. Ради чего еще? Толстого перечитывать?

Ну да, в Нью-Йорке - много иммигрантов с разными языками.
А если отъехать на сотню километров (прошу пардону - что такое километр, там тоже знают лишь иммигранты), сотню миль в сторону - любой фермер свято верит, что другие страны и народы если и существуют, то только для того чтобы обслуживать США. И все говорят (ну, обязаны говорить) по-английски - потому что так американцам удобнее.
Что, разве не так?

Многоязычие: Какие языки учат в США (2006? - community.livejournal.com)
Русский язык в США изучают 24.8 тыс. студентов. По уровню популярности, русский проигрывает языку жестов и латыни, но обходит арабский и португальский.

Для сравнения, язык жестов изучают почти 79 тыс. студентов, латынь - 32 тыс., арабский - 23.9 тыс., иврит - 23.7 тыс., древнегреческий - 22.8 тыс., португальский - 10.3 тыс., корейский - 7.1 тыс. Популярность всех этих языков увеличивается, однако безусловным лидером является арабский: за четыре года число студентов, посещающих занятия арабским, выросло более, чем в 2 раза.

Иллюстрация Александра Шатова для ForumDaily

Учить ли русскому языку ребенка, рожденного в США, или нет – дилемма похлеще гамлетовского вопроса для многих русскоязычных семей. И даже если родители хотят передать свой язык следующему поколению, перед ними встают новые проблемы: как учить, как мотивировать ребенка и стоит ли дома говорить по-английски?

ForumDaily пообщался с родителями, собрал советы филологов, работающих с детьми-билингвами, – и нашел ответы на многие языковые вопросы.

Два языка вместо одного

Мария Виллифорд живет в США последние пять лет. Замужем за американцем. Ее дочь родилась уже здесь. Девочке скоро будет три года, она говорит лишь по-русски. Ребенок с удовольствием смотрит мультики на русском и слушает книги, которые ей читает мама. Мария говорит с дочерью по-русски, папа – в основном по-английски. “Когда папа пытается ей называть предметы по-английски, она поправляет его: «Это не кау, это корова!». Папа переживает, что она отстает в английском, а я думаю, догонит его к школе”, – делится Мария.

“Если папа и мама разных национальностей и у каждого свой родной язык, то они должны говорить с ребенком на своем родном, это самое правильное в развитии ребенка, – в комментарии BBC рассказала Алиса Баумгартнер, директор сети венских двуязычных детских садов «Мультика» (Multika). – Дети воспринимают персону, человека, который с ними говорит. Хоть пять человек с ним будут говорить на разных языках, ребенку это не тяжело, но он должен разделять этих людей, тогда его мозг воспринимает, и он может учить параллельно немецкий, русский и английский и еще какой-нибудь на уровне родного».

Двуязычные детские сады сейчас открываются во многих странах – и это подчинено реалиям времени. Многие семьи изначально двуязычные: каждый из родителей – носитель своего языка. Специалисты, работающие в этих садах, считают очень важным руководствоваться принципом «один родитель – один язык» в семье и «один воспитатель – один язык» в детском учреждении. В этом случае дети легко «разделяют» носителей языка, прекрасно понимают и говорят даже на нескольких языках.

Принцип «один родитель – один язык», предложенный в свое время известным французским лингвистом Морисом Граммоном, хорошо работает и в виде «один язык – одна ситуация».

В условиях, когда все члены семьи говорят на одном (родном) языке, но в силу обстоятельств переехали в другую страну, рекомендации таковы: дома говорить только на родном, а вне дома – на местном языке.

Трое детей бывших москвичей Анны и Игоря Верник родились в Америке. Старшему сыну девять лет, младшим дочерям – по пять с половиной. Все ходили в русский детский сад. Семья живет в Калифорнии, но дома родители всегда говорят по-русски. Все трое детей хорошо пишут и бегло читают.

Сын с упоением слушает аудиокниги на русском, понимает классику – Пушкина, Чехова, Куприна, что довольно непросто для людей, изучающих русский как иностранный. Английский он начал учить только тогда, когда пошел в школу, дочки за английский еще и не брались – Анна надеется, что они, как и старший брат, наверстают все в школе. “Изучать язык – полезно для развития. Кроме того, я понимаю, что могу не выучить английский до такого уровня, чтобы передать детям все свои чувства и эмоции. Мне бы не хотелось терять с ними языковую связь, поэтому я и стремлюсь к тому, чтобы они знали русский”, – признается Анна.

Специалисты говорят, что у детей с рождения до семи лет длится сенситивный период развития речи, когда ребенок может познавать любое количество речевой информации, как на родном, так и на нескольких иностранных языках. И чем больше информации он получит, тем более интеллектуально развит он будет в будущем.

Марина Маневич, мама двух дочек (9 лет и 11 месяцев) – по образованию филолог-японист. Владеет русским, английским, японским и голландским. Старшая дочь родилась в Москве, а когда ей было семь лет, семья переехала в Амстердам. Там девочка около года училась в местной школе и изучала голландский. В прошлом году в Америке у Марины родилась младшая дочь. Теперь семья живет в Майами.

Старшая девочка по итогам учебного года получила статус «лучший ученик класса», проблем с английским языком у ребенка нет. Марина говорит: дома общается с детьми только на русском, но старшая дочь часто отвечает ей на английском.

«Говорить на английском детям проще, потому что местный язык почти полностью заполняет жизнь школьников. И писать тоже проще. Но я заставляю дочку дома писать диктанты прописными буквами по-русски. В школе все удивляются тому, как хорошо она умеет это делать, потому что их не учат писать прописными. Голландский она знает лучше меня, честное слово. Иногда мы вспоминаем и его, говорим с ней. Стараюсь также давать ей начальные знания в японском. Сейчас у нее в развитии такой период, что памяти и возможностей легко хватит на несколько языков», – убеждена Марина.

Через “не могу”

Иногда бывает так: ребенок взрослеет, больше времени проводит вне дома, где русский язык ему совсем не нужен, – соответственно, он редко его использует и постепенно забывает.

Ольга Новикова привезла дочку в США, когда ей было пять лет. Девочка уже прекрасно говорила по-русски и даже немного читала. После того, как окунулась в англоязычную среду, стала понемногу родной язык забывать.

“Поначалу мы с мужем, чтобы поддержать её, говорили с ней на английском, и уже через год ей стало сложно выражать свои мысли на родном языке. Поэтому мы вернули домой исключительно русскую речь и начали всячески мотивировать дочку говорить с нами на русском», – рассказывает Ольга.

В результате она, дипломированный учитель начальных классов, владеющий методикой преподавания русского как иностранного, сейчас сама занимается с дочерью и несколькими ее русскоязычными друзьями. “Билингвизм – это всегда преимущество. Людям, свободно владеющим несколькими языками на уровне носителя, легче даётся усвоение других иностранных языков, да и обучение в целом”, – считает Ольга Новикова.

Специалисты в области билингвизма советуют не общаться с детьми на неправильном английском, потому что ребенок «впитает» как губка все ваши языковые ошибки. Лучше говорить на чистом русском, и ни в коем случае не смешивать языки.

«Если родители хотят сохранить русский язык, то изначально им следует говорить с ребенком на чистом русском языке и не позволять себе таких высказываний как: «На уик-энд я пойду шопить» или «Мы забукировали холидэй», – говорит в интервью BBC глава лондонского русскоязычного образовательного центра Grammar Plus Елена Першина.

У Ирины Сербиной из Калифорнии старший сын с четырех лет живет в Америке, а младшая дочь родилась уже здесь. Сейчас Ирина со смехом вспоминает, как уже взрослый сын просил родителей дома не разговаривать с его маленькой сестрой по-английски, он всегда говорил: вот пойдет в школу – выучит английский от носителей языка.

«Всё так и было, – говорит Ирина. – Во втором классе учительница даже не поверила, когда я ей сказала, что дочка начала говорить по-английски всего год назад.”

Правильный мотив

Так зачем же детям, родившимся в Америке, знать русский язык? Возможно, у каждой семьи своя мотивация: чтобы общаться между собой и другими поколениями родственников, чтобы не потерять связь с родной культурой, чтобы просто знать «лишний» язык. Так или иначе, большинство родителей хотят научить своих детей говорить, читать и писать по-русски.

«И в Штатах, и в Израиле доводилось беседовать с пожилыми людьми, отказавшимися в детстве от русского. Каждый из них просто заклинал меня сохранить в семье язык. Моя лектор сетовала, что огромная библиотека на русском языке, доставшаяся ей от родителей, для нее попросту закрыта. Без знания русского языка невозможно передать историю семьи, сохранить связь с дедушками и бабушками», – признается Евгения Шпицер. Ее дети родились в Израиле, почти всю жизнь прожили в США, в России никогда не были, но хорошо говорят по-русски.

Во многих русскоязычных семьях, живущих вне России, дети дошкольного возраста знают родной язык лучше, чем школьники. Это происходит по вполне объяснимой причине: они больше времени проводят со взрослыми, носителями языка.

Чем меньше времени ребенок общается с родителями, бабушками и дедушками, тем быстрее он забывает русский. Поэтому, кстати, и учить детей читать по-русски нужно тоже до школы.

Выросшему ребенку покажутся очень скучными произведения, которые он сможет «осилить» (простые тексты, детские рассказы и сказки), а на более интересные и сложные книги просто не хватит его языкового уровня, и он не сможет приобщиться ко всему богатству русской литературы.

Обучение русскому будет более продуктивным, если поставить перед ребенком какую-то понятную ему цель: выучить язык, чтобы смотреть любимые мультики и фильмы, участвовать в театральной постановке, заниматься в кружке и так далее. Чтобы процесс изучения стал не только полезным, но и интересным.

Родители, всерьез взявшиеся за самостоятельное обучение своего ребенка русскому языку, частенько «перегибают палку», стараясь добиться наилучших результатов. Языковеды, преподающие русский язык как иностранный, дают несколько простых советов, как избежать ошибок в обучении.

Советы для родителей

Для вашего ребенка русский язык – иностранный, поэтому не пытайтесь учить его так же, как учили когда-то вас в школе. Вы пришли в школу, уже умея говорить, то есть у вас была практика, поэтому вам давали теорию, заставляли учить правила. Детей, живущих в нерусскоязычной среде, надо, наоборот, учить самому языку, а не теории.

Избегайте бесконечного заучивания правил, это лишь отобьет у ребенка всякую охоту. Грамматика лучше усвоится путем обычного разговора, в котором естественным образом используются правильно построенные фразы и предложения.

Не заставляйте ребенка заучивать как можно больше отдельных слов (у детей память хорошая, они могут выучить и телефонный справочник). Только зачем эти слова сами по себе нужны? Ведь язык – это прежде всего грамматический строй: формы слова, сочетаемость слов, порядок слов в предложении.

Заучивать можно стихи. При этом хорошо усваивается ритмика русской речи, правильная интонация и звучание слова. Стихи помогают сохранить в памяти нужные словосочетания.

Старайтесь не перегружать ребенка сказками, баснями, пословицами и прочими фольклорными произведениями. Это, безусловно, огромный пласт русской культуры, и ребенок должен с ним познакомиться. Но ведь разъяснить смысл многих устаревших слов (лукоморье, сусек, завалинка, кистень, туесок и проч.) сейчас не каждому взрослому под силу.

Для понимания фольклора важно обладать еще и определенным культурным багажом, связанным с русскими традициями.

Не стоит уделять чересчур много внимания развлекательной стороне изучения языка. Каждый нормальный ребенок – в душе лингвист и может получать удовольствие и удовлетворение от самого процесса изучения языка (поиск смысла слов, поиска корня слова, составления слов по подобию знакомых и так далее).

Вот на что точно не стоит тратить время – так это на «постановку» почерка. Забудьте о палочках, крючочках и нажиме. У всех детей почерк разный, и это связано с уникальными свойствами их души, мозга и мышц рук. Заставлять ребенка писать по стандарту – это во-первых, насилие над ним, а во-вторых, просто излишне, тем более в наш компьютерный век.

В наши дни в США работают сотни русскоязычных книжных магазинов, выходят десятки газет и журналов, продаются цифровые носители с русскими мульфильмами и фильмами, открыты множество кружков и клубов по интересам, вещают несколько русскоязычных телеканалов, доступен Интернет. Но для того, чтобы ваш ребенок смог воспользоваться этим богатством, он должен выучить язык. И сделать это он может только в семье.